"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 - Виталий Свадьбин

— И снова здравствуй, Антон Аркадьевич.

— Что-то ты долго, французишка, — проворчал Замойский. — Мы тебя дождались. Ты привёл своего нотариуса?

От него разило перегаром — это я заметил за пару шагов.

— Да, кажется, мы нашли. Сергей, мы же нашли нотариуса?

— Нашли, — сообщил Сергей. — Ваня, выходи.

И Ваня вышел. Ване было восемнадцать лет. По забавной случайности он вырос на соседнем дворе с девицей Феодорой, замученной Замойскими. Ваня был два метра с лишним в высоту, и метр в плечах.

А ещё Ваня был мясником.

— Что за шутки! — воскликнул Замойский, вскакивая с места. — На мушку их!

Стволы подняли лишь некоторые из солдат. Макшейны поднимать стволы не спешили.

Я, не реагируя, достал из багажника «Антилопы Гну» чёрную мантию и квадратную университетскую шапочку, чтобы завершить образ нотариуса. Подал Ване, помог натянуть ткань, которая ожидаемо треснула на плечах.

— Ваня — хороший нотариус. Он успешно зафиксирует нашу сделку, — заверил я.

Затем из машины вышла Светлана. Она посмотрела в небо, и с неба стал капать дождь, плавно переходящий в ливень.

И в потоках ливня клубилось что-то огромное, тёмное, мрачное. И исполинское.

— Что ты творишь⁈

— Мы заключаем сделку, Замойский, — продолжал я. — Сделку, нарушить которую ты больше никогда не сможешь.

— Хозяин, нам лучше убираться, — тихо сказал Прохор Замойскому, но тот его не слушал.

— Девчонка! Это всё девчонка! Она ведьма! — закричал Замойский, отступая назад. — Стреляйте!!!

Его фраза потонула в наступившей пронзительной тишине. Светлана в этот момент беззвучно открыла рот. Я так и не понял, откуда раздался крик. То ли это был её настоящий голос — бьющий по перепонкам, даже несмотря на то, что направлен он был в сторону поместья. То ли это был голос небесного исполина, которого она призвала, и которым, судя по всему, повелевала.

Бойцы Замойского не стреляли — они корчились в муках, держась за уши. Лошади упали, принявшись кататься по земле и давить всадников. Адьютант Прохор, стоявший поодаль, отделался лёгкой контузией, ловко перемахнул через цепи на воротах и побежал без оглядки.

В этот миг вдалеке, рядом с поместьем, вспыхнуло пламя. То горел вместе с хозяином дом Бранислава Сологуба-Замойского, Степан с Вакой запекали зализывающего раны колдуна заживо, во исполнение моего приказа.

Замойский корчился от боли на дороге. Он был жалок, но жалеть его я не хотел.

Мои люди крепко схватили его.

— Нотариус, передайте документ, — сказал я Ване-мяснику.

Через ряды сельчан, над головами поплыл здоровенный деревянный столб с треугольной перекладиной. Мой «нотариус» прибил столб к основанию ворот, я же тем временем готовил петлю.

— Обсуждается сделка, — вещал я. — Между двумя сторонами…

— Оставь свой завод при себе! — попытался остановить меня Замойский. — Пусти меня!

Я продолжал.

— Суть сделки такова. Одна сторона — народ долины Лаура — приобретает свободу от тирании одного пьяницы-самодура. Вторая сторона получает смерть. За покушение на неприкосновенность частной собственности и средств производства. За убийство моих работников. За истязание, насилие и убийство невинной девушки. За пьянство, рэкет, экономические преступления и за человеческую тупость. Мною, Дионисовым Александром… Петровичем, перед лицом народа. Вы, Антон Аркадьевич Замойский приговариваетесь к смертной казни через повешение. Приговор обжалованию не подлежит. Приговор — привести в исполнение. Нотариус, подтвердите договор.

Три руки легли на верёвку. Я, мой «нотариус» Иван и Сергей, как представитель народа и родственник убиенной.

— По какому праву⁈ Не-ет! Пустите! — верещал Замойский.

— По какому праву? Ибо на моей земле — я — закон.

Сказал я — и потянул за верёвку.

Глава 74

Предновогодние хлопоты

Как только тело Замойского закачалось на виселице — мимо нас в полумраке мелькнула пёстрая тень.

Тупай Нанотолий подбежал прямо к позорному столбу, встал столбиком, а затем исторг из себя сноп пламени, которое поглотило всю виселицу вместе с Замойским.

— Ах ты ж зараза, — проговорил я, сматывая упавшую в руки верëвку.

Но тупай уже был таков — юркнул в кусты и скрывался от нас пару суток.

Что в итоге произошло с моим врагом далее — мне неизвестно. Нанотолий, к сожалению, внятно пояснять нам про свою дикую магию не мог. Возможно, Замойского телепортировало в неведомые земли. Возможно, элементали по воле неведомых мне богов забрали его на другие уровни бытия. Или — в другой мир. А возможно, он просто аннигилировал, испарился.

На тот момент я предпочел бы последний вариант. Мне не хотелось бы, чтобы я пересекся с ним на других пространствах бытия.

Но когда раж спал, мне подумалось, что всë вышло даже лучше. Во-первых, для окружающих всë выглядело и эффектно, и великодушно — я избавил висельника от мучения.

Во-вторых, я действительно великодушно даровал врагу последний шанс, избавившись при этом и от врага, и от мук совести.

Публичные казни — это совсем не то, что мне нравится совершать. По правде сказать, такое со мной в прошлой жизни случалось всего один раз, на той самой войне с «бармалеями» в пустыне, куда я загнал на своём ЧВК. Тогда всё было с помпой, со стримом в интернет…

И здесь всё вышло на публику. Что ж, так было нужно. Чтобы засвидетельствовать мою победу.

Домой мы вернулись победителями. От Ангелины поступило предложение продолжить торжество песнями и плясками, но у меня такого настроения не было.

Не было настроения и у Рустама.

— Переборщил ты, Петрович, — сказал он.

По старому, настоящему отчеству он меня теперь редко называл. И тем более ранее никогда не называл при всех. А тут, видимо, после моей речи — вспомнил. Я обернулся к Штирцу.

— А ты как считаешь? Переборщил я?

— Переборщил, Саша, — вздохнул Станислав. — Если бы не Нанотолий — прослыл бы злодеем.

Взглянул на Светлану. Она отрицательно покачала головой, улыбнулась. Да, не ожидал от девицы такой кровожадности. Видимо, сильно задел Замойский.

— Всё равно, теперь молва далеко разнесётся. И до города дойдёт.

— Какая молва? Что я вешаю своих врагов? Что ж, пусть боятся.

— Как бы нам боком не вышло… Светлана тоже изрядно засветилась, — вздохнул Штирц, посидел какое-то время молча — и пожал мне руку. — Пойдём мы.

Что ж, следует уважать память врагов, несмотря на то, какими чудаками на букву «м» они не