Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

— Несколько дней меня не будет в городе, — сказала она. — Ларри предложил слетать в Штаты, познакомиться с его матерью.

— Прекрасные новости. Уверен, у вас все будет хорошо.

— Папа меня не убил, когда узнал о нас, а, значит, шансы есть. Еще раз спасибо тебе за помощь. Сложный был шифр?

— Легче легкого, — глядя начальнице в глаза, соврал Грег. — Передавай привет брату. Вам, наверное, много раз говорили, что вы похожи?

Детектив Нур открыла дверь своей машины.

— Да. Это из-за синтетической крови. Папа говорит, что у наших братьев и сестер тоже будут серебряные волосы и фиалковые глаза… были бы, — поправила она себя.

— Он не хочет продолжать исследования?

— Может быть, позже. Ты хочешь продолжить традицию Ларри и Лаурелии? Завести обращенную подружку, которая питается синтетической кровью?

Мистер Хант задумался над ответом, и Терри пришла ему на помощь — на свой лад.

— Я знаю, что нет. Тебе нравится Миа, секретарша Говарда.

— С чего ты взяла? — удивился Грег, чувствуя, как предательский румянец заливает щеки.

Детектив Нур закатила глаза.

— Когда у нее ломается компьютер, она обращается к тебе чаще, чем к ребятам из отдела Даниэля. Ладно, мистер. Я никому не раскрою ваш секрет. Удачи с задушенными дамами. В следующий понедельник вернусь и первым делом приглашу вас на кофе.

Эпилог. Ларри

23 июля 2009 года, ранний вечер

Орландо, штат Флорида, США

Мама приподняла волосы, еще не собранные в прическу, и оглядела серьги, повернувшись к зеркалу сначала одним, а потом — другим боком.

— Ларри, они восхитительны, — вынесла вердикт она. — Откуда ты достал фиалковую бирюзу?

— Секрет.

Она рассмеялась и взяла с туалетного столика щетку для волос.

— Я поняла. Мой сын настолько богат, что не может позволить себе пойти в ресторан с женщиной в дешевых украшениях.

Ларри сидел в одном из мягких плюшевых кресел маминого будуара, маленькой уютной комнаты, где она принимала самых близких друзей и особо важных гостей. Обстановка была скромной: ни следа броских дорогих вещей, мягкие пастельные тона, полное отсутствие острых углов, ткани, по которым так и хотелось провести рукой. На невысоком столике стояла открытая бутылка шампанского в сопровождении пары бокалов. Один из них, принадлежавший Ларри, был пуст.

— Ты меня смущаешь, мама.

— Хочешь сказать, что я — не та женщина, с которой ты пойдешь в ресторан? Так и знала, Лариэль. Это из-за разницы в возрасте?

Он расхохотался.

— А вроде ты, в отличие от меня, не прикасалась к шампанскому.

От вороха шпилек, которые мама еще мгновение назад держала в руках, не осталось ни одной. Ларри много раз наблюдал за тем, как она это делает, и удивлялся ловкости ее пальцев. Велурия Родман выпустила из прически несколько прядей, критически осмотрела вечерний макияж, встала и оглядела себя в полный рост. На ней было узкое бархатное платье цвета лаванды, высокие каблуки утопали в ворсе ковра. Мужчина, который приходит в ресторан в компании такой женщины, может гордиться собой, но постоянную боевую готовность это не отменяет.

— Для старушки я выгляжу неплохо, — констатировала она. — Хватит трепать манжеты, Ларри. Ты не защищаешь докторскую диссертацию и не сдаешь на права. Я всего лишь знакомлюсь с твоей дамой.

Всего лишь, мысленно повторил он. Это хуже, чем докторская диссертация и практический экзамен на вождение, вместе взятые. Казалось бы, волноваться не о чем, но Ларри не находил себе места еще со вчерашнего дня, с той минуты, когда мама приняла его предложение поужинать в компании Терри.

— Надеюсь, она тебе понравится.

— Твой выбор мог пасть только на достойную женщину.

— А Вэл ты считала достойной?

Мама опустилась на стул возле зеркала.

— Это в прошлом, дорогой, — примирительно сказала она. — Ты полюбил чудесную девушку, и Валери тоже найдет свое счастье. Люди и темные существа встречаются и расстаются. Мы развиваемся, жизнь не стоит на месте. В том, чтобы делать выбор в пользу другого партнера, нет ничего страшного. Намного хуже оставаться в придуманных кем-то рамках и убеждать себя в том, что это правильно.

— Я не уверен, что ее люблю, — заметил Ларри.

Губы мамы, едва тронутые нежно-розовой перламутровой помадой, дрогнули в улыбке, и он почувствовал, что краснеет.

— Нам хорошо вместе, — торопливо уточнил он.

— Не сомневаюсь, дитя. Я вижу, как меняется твой взгляд, когда ты заговариваешь о ней. Это делает меня счастливой.

Дитя. Как давно она не обращалась к нему, используя это слово. Древнее, теплое, очень личное слово.

— Я хотел поговорить об отце.

— Помню. — Если тема и была маме неприятна, показывать этого она не собиралась.

Внезапно Ларри понял, что ему хочется сказать очень много. Слишком много. И все вопросы уместились в одном коротком слове:

— Почему?

Мама разгладила на коленях бархат платья. Она не делала глубоких вдохов, готовясь начать откровенный разговор, не закатывала глаза, не поднимала руки в наигранных театральных жестах. В этом была вся Велурия Родман. Если она хотела что-то сказать, то говорила прямо, выбирая простые слова и не заботилась о том, что правда может ранить.

— Не знаю, существуют ли роковые мужчины, но если да, то твой отец был одним из них, — заговорила она. — Я влюбилась в него без памяти в тот вечер, когда увидела впервые. Тогда же я решила, что этот мужчина будет моим мужем. Я не была молодой глупой девочкой и понимала, что меня ждет война с соперницами, но была готова идти до конца. Так, как делаю всегда. Кто бы мог подумать, что эта черта меня подведет.

Она приготовилась встать, и Ларри, угадав ее мысли, протянул ей бокал с шампанским.

— Спасибо, дорогой. Соперницы приходили и уходили, а я оставалась рядом с Альбертом. Наконец он одел мне кольцо и назвал своей… — Мамин голос дрогнул — легко, почти незаметно, уловило бы только самое чуткое ухо. — Любая на моем месте умерла бы от счастья. И я была счастлива. До тех пор, пока не узнала о ее существовании.

Она не называла Девину по имени, и он не мог ее в этом винить.

— Эта женщина сводила его с ума. Она крутила им как хотела, обращалась как с игрушкой: надоедает и отправляется в дальний ящик, но потом о ней вспоминают снова. Ради нее он был готов на все. А она в ответ не давала ему ничего, кроме боли. Иногда я засыпала и думала, что убью ее, но понимала, что это пустые угрозы. Когда она пропадала надолго, Альберт превращался в того мужчину, за которого я вышла замуж. Но