"Зарубежная фантастика -2024-11. Книги 1-19 - Дэвид Фридман Джерролд

собраться с мыслями. – Когда Адриэль схватил меня, когда я узнал, что ты говорила правду о моем отце, для меня это ничего не изменило. Я все равно собирался тебя ненавидеть. Но осуществить этот план стало намного сложнее, когда мы оказались в камере вместе, потому что я все еще ненавидел тебя, но в то же время начал уважать, – тихо продолжает он. – Я не знаю Сурин и не испытываю к ней такого трепета или любопытства, как они, – он указывает на членов своего ковена. – Я уважаю тебя, Винна. Черт, я даже восхищаюсь тобой, несмотря на все свои усилия не делать этого, – признается Бэкет.

Я невесело усмехаюсь.

– Твоя магия отметила меня как Щита, и я не могу заставить себя отказаться от этого, полагая, что другая девушка-Страж время от времени будет бросать нам объедки со своего стола, – заканчивает он.

Энох открывает рот, чтобы что-то сказать, но я перебиваю его:

– Не знаю, вышла бы я из той камеры такой же, а может, вообще бы не вышла, не будь тебя там, Бэкет. Поэтому я просто хочу, чтобы ты знал: это чувство взаимно. – Бэкет кивает мне и слегка улыбается, а я продолжаю: – Когда Гетта рассказала мне о происхождении Стражей и о моих способностях, она кое-что сказала и о вас, ребята, о чем я с тех пор не перестаю думать.

Кто-то выходит из дома и, увидев меня, прижимает кулак к бицепсу. А я задаюсь вопросом, перестанет ли этот жест когда-нибудь так много значить для меня. Мы идем дальше, и мне требуется еще секунда, чтобы собраться с мыслями.

– Я рассказала ей про наше «доверяй магии». Моямагия отметила вас не просто так, и для меня это было значимо. Но Гетта подкинула хорошую мысль для размышления. Да, я отметила вас по какой-то причине, но это действительно был мой выбор или в корне лежит что-то другое? Может быть, я отметила вас, чтобы привести сюда. Чтобы вы познакомились с Сурин.

Они задумчиво кивают, но молчат.

– Обдумывая ее слова, я вот к чему пришла. Когда я увидела вас с рунами, я почувствовала острую потребность удержать вас рядом с собой.

– Ты имеешь в виду, после того как почувствовала неодолимую потребность выпотрошить нас, верно? – шутит Каллан, и мы все смеемся.

– Да, после этого. Я чувствовала притяжение к вам и в Утешении, и в Беларуси, когда мы решили все вместе отправиться на поиски города Стражей. – Я выдерживаю паузу.

– Но ты больше не чувствуешь этого? – уточняет Энох.

– Нет. Я не говорю, что я или ребята, мои Избранные, не рады вам. И вам, кстати, не нужно быть навсегда связанными со мной или Сурин, если вы не хотите этого. Таув сказал, есть способ разорвать связь. Да, моя магия отметила вас, но я не могу сказать наверняка, почему это произошло.

Мы снова замолкаем и идем, погруженные в свои мысли.

– Мы с Сурин подрались, – внезапно сообщаю я.

– Что? – выпаливает Энох.

– Когда? – вспыхивает Каллан.

– И кто выиграл? – спрашивает Энох.

– Она сбежала еще до того, как драка закончилась.

– Почему? – спрашивает Бэкет, явно осуждая Сурин.

– Из-за вас, – говорю я, и на лице Бэкета появляется замешательство.

– Она просто ахнула и сказала: «Мои Избранные» – а затем, ни секунды не колеблясь, сбежала. Должно быть, она почувствовала, что ее тетка напала на вас.

Даю им немного времени, чтобы они это усвоили, и продолжаю:

– Не знаю, что вас ждет в будущем, но, возможно, стоит попытаться выяснить, может ли это будущее наступить здесь. Если что-то пойдет не так, вы всегда можете встретиться со мной и моими парнями. Или сотрите руны и отправляйтесь домой, если решите, что от Стражей больше проблем, чем пользы, – подшучиваю я, и они смеются. – Я просто думаю, что было бы неплохо узнать, почему вас отметила магия Сурин, – заканчиваю я, глядя на Бэкета.

Он слегка кивает мне и отводит взгляд. Впереди уже видны ворота дворца.

– Кроме того, Гетте, очевидно, не помешали бы достойные соперники. Похоже, Стражи Тиерита не станут драться с ней даже за деньги, – добавляю я, и мы снова смеемся.

Я оставляю все как есть, не настаивая на принятии решения. Не буду я совать свой нос в их дела. Время покажет, что они выберут. Но что бы они ни решили, я буду рядом, чтобы поддержать их.

Глава 34

Я ерзаю, недоумевая, почему, черт возьми, так долго. Марн берет меня за руку и успокаивающе сжимает ее. Отвечаю ей легким пожатием, а затем притягиваю к себе, чтобы обнять.

Она и Ток восприняли мое заявление «Я не буду Сувереном» все же лучше, чем я ожидала. К тому моменту как я вернулась в зал, Сурин уже скинула бомбу. Возможно, это дало им некоторое время, чтобы переварить услышанное, но когда я подтвердила слова Сурин, а затем коротко объяснила, что мы с Избранными хотим сделать, мои старики выглядели гордыми, а вовсе не расстроенными, как я ожидала.

Марн завязывает кожаный ремешок на платье терракотового цвета, которое заставила меня надеть на этот раз. Оно без рукавов, мягкое и струящееся. Ремешок цвета ежевики несколько раз перекрещивается под грудью, прежде чем стать бантом на спине. На этот раз разрезы от бедра с обеих сторон, что мне не очень нравилось, пока Сиа не напомнил мне, что легкий доступ – это не так уж и плохо, а скорее наоборот.

Я снова ощущаю, как его клыки царапают внутреннюю поверхность моих бедер, когда он дразнил меня прямо перед тем, как…

– Да здравствует Суверен Финелла, Правительница Тиерита, Создательница Новой Надежды, Освободительница Иллюзий, Спасительница Стражей, Благословенная Светом, Хранительница Врат, – объявляет церемониймейстер, и его слова эхом отдаются от стен переполненного тронного зала.

Тихий гул голосов прекращается, когда уверенно входит Сурин. Ее изумрудно-зеленое платье поразительно похоже на мое. Бросаю взгляд на Марн, чтобы понять, на ком платье лучше сидит, но она невозмутима. Да черт возьми, конечно же, на мне!

Пока Сурин идет, я замечаю кольцо меток на верхней части ее бедер, выглядят они как подвязки, и это возбуждает. На икре тоже руны, не знаю, новые или старые. Она без обуви, как я, и рун на ступнях или пальцах ног я не обнаруживаю.

Сурин подходит к отцу, стоящему рядом с Таувом у подиума. Прежние позолоченные троны исчезли – вместо них теперь три большущих светло-серых кресла с высокими спинками.

Поклонившись отцу, Сурин встает на колени перед Таувом, и его почти белые глаза скользят по