Молот Пограничья. Книга III - Валерий Пылаев

разбежались, как тараканы, Жихарь остался в машине, а дядя, только что шагавший следом, чуть отстал. Не потому, что испугался, конечно же — просто всем видом демонстрировал, что с главой рода положено беседовать только другому главе.

Во всяком случае, пока не заговорило оружие или магия.

— Не откажусь.

Я обернулся махнул рукой Жихарю, который уже успел полезть за револьвером.

Абсолютно бесполезным в такой ситуации.

— Что ж… А вы не из робкого десятка, Игорь Данилович, — едва слышно усмехнулся Зубов, разворачиваясь. — Немногие на вашем месте согласились бы остаться со мной наедине.

— А чего мне, собственно, бояться? — Я пожал плечами. — У вас достаточно сил убить здесь всех, включая солдат и вольников. Но вряд ли вы настолько глупы, чтобы делать это прямо в городе, при свидетелях. Такого государь точно не простит. Даже вашему роду.

— Вряд ли вы хотя бы догадываетесь, что мой род может себе позволить. — Зубов приподнял бровь. — Однако в одном вы в любом случае правы: я не настолько глуп, чтобы разносить набережную магией. Будь у меня желание от вас избавиться — я действовал бы иначе.

— Не стали бы марать руки лично? — ухмыльнулся я. — Предыдущие попытки оказались не слишком удачными.

— И поэтому у меня нет желания продолжать. — Зубов не просто проигнорировал мой выпад, а будто и вовсе не заметил. — Эту глупую вражду пора прекратить. Мои люди мертвы или искалечены — почти двадцать человек, многих из которых я знал лично. Мой сын в тюрьме — и останется там надолго, если не навсегда. Неужели этого не достаточно?

На мгновение я даже почувствовал что-то отдаленное похожее… нет, пожалуй — все-таки не на жалость — на несчастного и усталого старика Зубов не тянул никак. Однако сопереживание все же шевельнулось внутри.

Но лишь для того, чтобы снова смениться колючей злобой.

— Вы спрашиваете об этом меня, Николай Платонович? — Я чуть возвысил голос. — Не я отправил вольников на лесопилку. И не я нанял головорезов в гостинице. И уж тем более не я привел несколько десятков бойцов, чтобы убить моих родных и близких. Не мы, черт побери, начал войну!

— Однако в ваших силах ее закончить, — вздохнул Зубов. — Проявить благоразумие, которого Матерь лишила и меня, и моих сыновей. Увы, во всем случившемся исключительно наша вина — и наши ошибки. Но умный человек отличается от дурака именно тем, что умеет вовремя остановиться. — Зубов чуть ускорил шаг, чтобы не отстать от меня. — Я уже заплатил выкуп за своих людей — живых и убитых. Я прямо сейчас готов принесу свои извинения за все, что пришлось пережить вашей семье. И, если вы пожелаете — я прямо сейчас поклянусь, что ни я, ни кто-либо из моих людей или наследников отныне и впредь не станет пытаться навредить роду Костровых и всем, кого вы, Игорь Данилович, считаете своим другом.

— Извинения и клятвы? Немыслимо щедрое предложение, — ехидно отозвался я. — Даже страшно подумать, чего вы можете попросить взамен.

— Не так уж много.

Зубов преобразился моментально. Видимо, уже сообразил, что разыгрывать несчастного старика, чтобы взять меня поддельным раскаянием, бесполезно. Наверняка в арсенале, который он подготовил для сегодняшней беседы, в избытке имелись и угрозы, но пока их время не пришло.

Старик пытался торговаться. Честно — насколько это вообще возможно.

— Пограничье не такое уж и маленькое. На берегу Невы хватит места всем. И вам, и даже Горчакову с его лесопилкой, черт бы их обоих побрал. Вы еще можете прожить долгую, скучную и спокойную жизнь. — Зубов усмехнулся, покачал головой — и вдруг посмотрел мне прямо в глаза. — Если не будете лезть в Тайгу.

Глава 7

Я остановился, будто налетев лбом на бетонную стену. Требование и единственное условие Зубова оказалось настолько наглым и одновременно незамысловатым, что я вдруг почувствовал…

Нет, не удивление. Уж что-что, а удивляться тут точно было нечему. Скорее уж меня слегка разочаровала та неуклюжая простота, с которой его сиятельство резво, но в высшей степени топорно перескочил с почти высокопарной беседы аристократов на самые обычные торгашеские разговоры.

Ты мне — я тебе. Это мы поделим, а это, уж извини, я собираюсь оставить за собой. Законно или не очень — но раз и навсегда.

И куда только подевались рассуждения о благоразумии и горестях потерь?

— Вы меня разочаровываете, Николай Платонович. — Я вполне искренне вздохнул — мне даже не пришлось ничего разыгрывать. — Признаться, я на мгновение успел поверить, что вы отличаетесь от сыновей. Стремлением обойтись без ненужного кровопролития, умением мыслить хотя бы на два шага вперед… Манерами, в конце концов. Все Зубовы, кого я имел несчастье встретить до этого дня, не медлили с угрозами.

— Думаете, я собираюсь вам угрожать? — усмехнулся старик.

Он то ли мастерски держал себя в руках — куда лучше, чем все трое его бестолковых отпрысков вместе взятые — то ли и правда… скажем так, мыслил иначе. Чуть масштабнее обычного местячкового феодала, готового перегрызть соседу глотку за межу.

— Считайте это дружеским советом, Игорь Данилович. Или предупреждением — как вам будет угодно, — продолжил Зубов. — Вы не тот человек, кого можно легко запугать, но кажетесь вполне благоразумным. И наверняка уже догадываетесь, что может ждать вас на том берегу реки. Тайга беспощадна.

— И очень богата, не правда ли? — ухмыльнулся я. — Но все же не настолько, чтобы ее сокровищ хватило на всех. Прекрасно понимаю ваше нежелание делиться с соседями, однако могу вас заверить: род Зубовых не будет владеть Тайгой безраздельно. Нет, ваше сиятельство, этого не случится. Во всяком случае, пока я жив.

— Это не так уж и сложно исправить. — Старик презрительно приподнял бровь. — Но я не собираюсь марать руки или рисковать жизнями тех, кто мне служит. Тайга сама прикончит всех — и вас, и тех, кто будет достаточно самоуверен, чтобы отправиться на север.

— Как скажете. — Я пожал плечами. — В таком случае, вам совершенно незачем беспокоиться, что и я тоже буду действовать на том берегу реки.

— Это верно. Беспокоиться следует вам. Здесь, в городе, — Зубов развел руки в стороны, будто пытаясь разом обхватить весь Орешек, — действует государев закон. Но за Невой защитить вас будет некому. В Тайге побеждает только сила.

— Да. И, уверяю вас, Николай Платонович, ее у меня достаточно. — Я сложил руки на груди. — Напомнить, что случилось с теми, кто считал иначе?

В глазах Зубова вдруг мелькнула такая ненависть, что я даже успел подумать, что все-таки перегнул палку. Но старик коптил небо слишком много лет,