Зимние интриги - Алекс Хай

беспокойство, и она улыбнулась, но в её улыбке была некая скрытая печаль. Я заметил, как князь Феликс Феликсович слегка нахмурился, стоя рядом.

— Итак, Алексей Иоаннович, — начал он, — вы скоро всё узнаете, но нам нужно дождаться ещё одного гостя. Пока же предлагаю вам насладиться напитками.

Меня усадили в кресло, и мне принесли чашку черного кофе с ароматом, который уже начал разжигать в моей душе желание расслабиться. Однако за этим спокойствием скрывалась какая-то тревога, которая не отпускала меня.

Феликс младший в это время стоял рядом с дверью, явно не зная, куда себя деть, но вскоре в комнату вошёл новый гость.

— Шувалов?

Дмитрий Борисович, наследник графа Шувалова. Собственной персоной. Его лицо было не самым симпатичным, несмотря на молодой возраст, около двадцати пяти лет. Глаза казались уставшими, а лицо — раздражённым. Он вошёл, заставил себя поклониться старшим по титулу и уставился на князя.

— Добрый вечер, ваше сиятельство. Надеюсь, причина для столь неожиданного приглашения весомая. Вы сорвали мне встречу.

Голос молодого Шувалова прямо-таки сочился негодованием и раздражением. А он борзый, этот товарищ. Так скалиться на Юсуповых, да еще и в присутствии Черного Алмаза — либо дурость, либо стальные яйца. Но я ставил на дурость.

Я чуть не усмехнулся, но не стал показывать это. Однако Феликс младший, как бы невзначай, прошептал мне на ухо:

— Это ложь. Он обедал в «Медведе» в пяти минутах отсюда, так что точно не был занят. Иначе мы бы не позвали его сейчас.

— Прошу, Дмитрий Борисович, — улыбнулась княгиня, — располагайтесь.

Недовольство на лице Шувалова становилось всё очевиднее, но он хотя бы соизволил усадить свой увесистый зад на диван. Мы ещё немного продолжили светскую беседу, но я чувствовал, что воздух в комнате становился всё более густым и наэлектризованным.

— Сын, приведи девушек, — распорядился Феликс Феликсович. — Пора.

Мой товарищ кивнул и выскользнул за дверь.

Через пару минут он появился вместе с Идой и… Лизаветой Рибопьер, рисковой родственницей Иды, которой мы с Идой не дали сбежать.

Лизавета на ходу застегивала пуговицы кардигана поверх платья и старалась даже не смотреть на Иду. Моя же подруга вошла с яростью, едва сдерживая бурю внутри. Её глаза сверкали. Она направилась прямо к центру комнаты, толкнув Лизавету вперёд.

— Говори, — сквозь зубы произнесла она. — Рассказывай обо всем, что ты сделала.

Лизавета, вся заплаканная, шарахнулась от Иды и встала перед Шуваловым.

— Дмитрий Борисович, прошу… я прошу прощения за все, что случилось на балу, — всхлипывая, заговорила она. — Это я подделывала письма от Иды. Я сделала это, чтобы досадить ей. Я была зла на неё и потому решила сыграть с вами, используя ваши чувства. Я подделала её почерк, потому что мы с Идой учились вместе, и у меня было достаточно образцов её письма. Прошу, простите меня за то, что я вовлекла вас в свою глупую интригу…

Я вытаращился на Лизавету Рибопьер. Ну и ну. Вот тебе и враг в собственном доме.

Шувалов стоял неподвижно, но выглядел подавленным. Он внимательно слушал сбивчивый рассказ девушки, но с каждой секундой его удивление и боль становились только глубже. Он, наконец, задал вопрос, который, наверное, мучил его:

— Зачем вы это сделали, Елизавета Леонидовна? Разве я давал вам повод так со мной обращаться? Или с кем-либо из вашей семьи… Это подлая игра на моих чувствах. Я ведь думал, что интерес между нами с Идой Феликсовной обоюдный. И тем самым выставил не только себя, но и ее, в дурном свете…

Лизавета подняла голову, и я заметил, как она скрывает свою обиду, но с каждым словом её горечь только возрастала:

— Вы просто попались под руку, Дмитрий Борисович. Я хотела досадить кузине. Она может выбирать ухажеров, а я не могла выбрать никого… — Её голос задрожал, но она продолжила. — Я была очень обижена несправедливостью…

— Довольно, Лизавета, — строго сказала княгиня Юсупова, явно опасаясь, что девчонка может сболтнуть лишнего при посторонних. — Полагаю, этих объяснений достаточно, Дмитрий Борисович?

Шувалов несколько секунд стоял, будто не веря происходящему. Он собрался с силами и, наконец, сказал:

— Прошу прощения у вашего сиятельства, — голос его был сухим. — Не разобравшись в ситуации, я поступил недостойно и вынес конфликт на публику. Я приношу извинения всем, кто оказался замешан в этом инциденте.

Он оглядел нас, но в его взгляде не было злости, только растерянность и… боль. Видимо, он и правда успел поверить в то, что Ида отвечала на его ухаживания, и напридумывал себе всякого.

Затем он кивнул, извинившись в последний раз, и, не говоря больше ни слова, вышел. Феликс Феликсович внимательно оглядел собравшихся и наградил Лизавету ледяным взглядом.

— Лионелла, душа моя, сопроводи, пожалуйста, Лизавету в ее комнату и проследи, чтобы до завтрашнего утра она собрала вещи. Феликс, — он взглянул на сына, — проводи сестру в ее комнату.

— Конечно, отец.

За несколько секунд их как ветром сдуло. Я остался в гостиной наедине с князем. Он посмотрел на меня, и в его взгляде было разочарование.

— Признаюсь, я знал, что Лизавета — не самая умная особа, к тому же легко поддающаяся страстям. Но подобного не ожидал даже от нее. Мне казалось, что после ее побега, мы обо всем договорились.

— Выходит, это и правда месть Иде?

— Это боль и обида, которую Лизавета не смогла облечь в другую форму. Как и обещалось, было направлено прошение великому князю с просьбой рассмотреть возможность брака Лизаветы с Василием Сумароковым. И, как и ожидалось, пришел отказ.

— Значит, вот почему она слетела с катушек.

— Как бы то ни было, мы устали с ней нянчиться. Завтра утром Лизавета Леонидовна отправится в свое поместье в Вязьме. Она хотела свободы — теперь она ее получит. Дом Юсуповых более не будет принимать участие в ее судьбе.

Да уж. Вот и закончилась история.

— Сожалею, что ситуация обернулась столь неприятно, — ответил я.

Князь с печальной улыбкой кивнул и внимательно взглянул на меня.

— Но есть особа, в чьей судьбе я хочу принимать самое непосредственное участие, Алексей Иоаннович. Полагаю, настало время серьезно поговорить о вас и моей дочери.

Глава 7

Я молча уставился на старшего Юсупова.

— Все мы видим, что интерес к Иде с вашей стороны очевиден, и об