Ярослав Георгиевич - Проспавший смерть, опоздавший к рождению [СИ]

– Надеюсь на это. Центурион, вылезай!

Гудя и взвизгивая катушками сервоприводов, лязгая и скрипя несмазанными сочленениями, из вездехода выбрался робот. Александр присвистнул и протянул поражённо:

– Ябутся слоны… А это что такое?

– Это – тяжёлый модуль поддержки пехоты "Центурион". Имперский. Если что, покрошит кого угодно в капусту. Я не пугаю, просто предупреждаю.

– Точно не пугаете?

– Точно. Не собираюсь никого принуждать. Даже более того – можете отказаться, поищем тогда другой корабль.

– И вы просто предлагаете вас добросить куда-то? Именно предлагаете? И говорите, что заплате?

– Именно.

– Гарантии?

– Моё слово.

– Ндааа… Ну ладно, допустим, что с этим всё ясно. В принципе, не вижу проблем, отвезу вас куда надо. Но есть ещё один вопрос. Пока его не проясню, никуда не отправимся.

– Да?

– Он, – Александр кивнул на Хосе, – принёс на борт израненную девушку, всю в крови. Как это понимать?

– Понимать так, что это рабыня. Которую в последний момент спасли от хозяина, который избивал несчастную до смерти. А что, это на что-то влияет? Пусть даже мы сами девку до такого состояния довели – обычно, мало кого волнует здоровье и состояние невольников.

– Ну может и мало кого… Но кого-то всё же волнует. И я не хотел бы видеть у себя на корабле живодёров и истязателей.

– Подумать только, кто-то в этом сумасшедшем мире ещё не лишился человечности…

– Попрошу без сарказма. И не понимаю, что вас удивляет. Для меня это – норма. Ну да ладно, если всё, как вы говорите – тогда, добро пожаловать на борт. Там, правда, сейчас целительница, занимается с вашей девушкой. Но она обещала скоро закончить – и тогда можно взлетать.

– Прекрасно. Я рад, что мы друг друга поняли. Только у меня тоже есть один вопрос.

– И какой же?

Старик указал рукой на шапку Александра. Тот в ответ пожал плечами.

– Ну, система внутреннего охлаждения не очень работает… Там либо слишком жарко, либо слишком холодно. Я, конечно, люблю тепло, но лететь, когда пот заливает глаза – проблематично.

– Ясно… Хорошо. Центурион, полезай в трюм. Хосе, смени Иву – она устала. Водителя пока не отпускай. И где там наша горемыка?…

– С ней всё хорошо, – как-раз в этот момент наружу из корабля вышла, опираясь на палочку, пожилая сгорбленная женщина, и оглядела всех подслеповатыми глазами. – Здравствуйте, меня зовут Ханна. Уж простите, подслушивала ваш разговор – просто хотела понять, что вы за люди. И думала, если что, пустить в ход его, – она похлопала по висящей сбоку кобуре.

– Вы целительница?

– Да, я лечу всех в этой богом забытой дыре… Хотя, это бесполезно – люди тут как звери, так и стремятся извести друг друга. Но я рада, что хоть одна девочка попала в нормальные руки. Я подлечила её, скоро совсем оклемается.

– Ханна. Мы можем как-то отблагодарить тебя?

– Зачем? Мне вон тот мальчик пытался дать денег, но это не тот случай, когда я готова их брать.

– Ну… Может, мы дадим их не вам? Может, пожертвуем в пользу какого-нибудь приюта?

– Да?… Знаете, а ведь и правда… Я сама отношу деньги в сиротский приют. Если передадите им что-нибудь – буду весьма благодарна.

– Ну вот и прекрасно, – старик улыбнулся, протягивая тугой мешочек, – держите.

И повернувшись к остальным:

– Давайте, чего встали! Заходим, грузимся… Хосе, можешь отпустить его. Ханна, счастливо оставаться! Надеюсь, ещё увидимся!

– И вам удачной дороги!

Slice FFA157D60001F959

– Жуть какая.

– Да уж, местные умеют и любят наказывать невольников. Не хуже, чем у нас в южных штатах.

– Ага. Как думаешь, имеет смысл его что-то спрашивать?

– По-моему, нет. Он говорить не может.

– Может, всё же попробуем? Мне до жути интересно, как он нашего мула взломал.

– Ну давай. Эй, ты! Как у тебя получилось влезть в сертифицированную платформу, гарантированно защищённую от несанкционированного доступа, а?

– Молчит…

– Так а чего ему говорить. Я б на его месте тоже молчал.

– Давай предложим воды.

– Кстати, идея. Вдруг, заинтересуется… Раб! Хочешь воды? Дадим тебе, если объяснишь, как мула взломал!

– Смотри, что-то булькает. Будто говорить пытается.

– Ага. Только, что-то всё равно не слышно ничего. Эй! Не можешь погромче?

– Так подойди поближе.

– К… К этому? А вдруг он меня забрызгает? Нет уж… Не настолько я любопытный.

– А смотри, вроде оживился. Пытается разборчивей говорить… Только непонятно всё равно.

– Ага. Ч… Че… А! Что! Смотри, вроде кивнул. Угадали. Что с… С… Что с девушкой! Вот что он говорит!

– Какой-то он тупой. Мы же совершенно другое спрашивали. Какая девушка? Что за глупости, чем это помогло ему мула взломать?

– Так я думаю это он про ту девку спрашивает, которую тот, другой дикарь забивал.

– Ааа! И правда. Не случайно же он её выручать полез. Что, свою зазнобу небось спасал, да? Смотри, смотри, глаза загорелись! Наверняка же, угадали.

– Ну так чего, давай ему скажем?

– Ты дурак, что ли? Он нам ничего не говорит, а мы ему всё выкладывай как на духу? Нет уж, я так не играю. Пусть висит, и сдохнет в неведении. Правда ведь? Ты сам виноват, раб. Всё, пошли.

– Ну пойдём. А чего с мулом-то будем делать?

– Да что что… Надо перепрошивать его. Или блок управления менять. Какие тут варианты могут быть. Ну и тварь же ты, раб!… Лишил нас транспорта в этой богом забытой дыре!

С этими словами двое удалились от висящего на кресте распятого невольника. Белое солнце постепенно клонилось к горизонту, но жара не спадала. Несчастного то поглощало ненадолго спасительное забвение, то он выныривал из него, безжалостно выдернутый адской болью. Минуты бесконечно тянулись, сменяясь часами, но не было и не должно было быть конца этой пытке…

Однако казнённому несказанно повезло: избавление всё же пришло к нему. Когда всё вокруг погрузилось во тьму, по дороге, постукивая клюкой, приковыляла старя сгорбленная женщина, ведущая в поводу ослика. Показав неожиданную для своего тщедушного тельца силу, она сняла невольника с креста, перекинула его на спину животному, прикрыв от любопытных взглядов какими-то тряпками… И через несколько минут они будто растворились в темноте, будто никого и не было.

Slice FFA157D6000223C3

Женщина сидела с другой стороны костра, обхватив руками колени, и отрешённо смотрела куда-то. Ладно скроенная фигурка, замершая в изящной позе, красивое задумчивое лицо, обрамлённое огненно-рыжими потоками волос, которые едва шевелились от лёгких прикосновений ветра и непослушными ручейками стекали на плечи, тонкие длинные пальцы, переплетённые между собой – всё это выделялось из обступившей темноты скудным и непостоянным светом догоравшего валежника. Когда Лиз, наконец, пошевелилась, уклоняясь от дыма, пристально смотревший на неё всё это время мужчина заговорил:

– Мы уже несколько месяцев живём в прерии, – он обвёл рукой вокруг, указывая на усыпанный мерцающими звёздами небосвод и скрывающиеся в ночи необозримые просторы. – Ты научила меня стрелять. Тот самый уровень, как бы странно это не звучало, я освоил. Не кривься, знаю, это лишь азы, и мне далеко ещё до умения ваших прославленных ганфайтеров. Но по сравнению с тем, что было, разница чувствуется. Мы сожгли неведомо сколько патронов, уже сбился со счёта… Читали следы, устраивали засады, загоняли наших мустангов в бешеных скачках… Я думаю, та самая троечка, что нужна для объездки, у меня тоже уже имеется. Или что-то около того. Короче – после всего, у меня один вопрос – зачем? Для чего? Ты так хочешь поквитаться с этим Диким Биллом? Не проще ли забыть обо всём, начать жить дальше? Такие, как он, долго не живут. Рано или поздно, негодяй поплатится за всё, приложим мы к этому руку или нет…

– Хол, я хочу отомстить сама, и это не обсуждается. Моё сердце требует выпустить в него пулю или увидеть, как кто-то это делает, собственными глазами. И ты поможешь. Не хочешь – вали. О последствиях знаешь…

– Ты не поняла. Я с тобой до конца, каким бы он ни был. Но…

– Какие но, Хол?

– Но… Даже не знаю, как сказать. Ты очень красивая, талантливая, успешная. Зачем сжигать себя ради мести, бросив всё и забыв про нормальную жизнь? Не хочешь вернуться на ранчо, заняться хозяйством? Выйти замуж, растить детишек, ездить в город на праздники, танцевать? Носить красивые платья, а не эти засаленные штаны, и нравиться мужчинам?…

– Ты всё сказал?

– В принципе, да.

– Ну тогда – слушай мой ответ, Хол. Ранчо я продала. Оно не нужно мне больше. И то, что ты видишь сейчас перед собой – красивую, якобы беззащитную особь женского пола – это лишь оболочка. Внутри у меня раскалённая пустыня, и одно-единственное желание, поглотившее всё и вся – убить его. И всех этих уродов. Ясно?

Ничего не отвечая, мужчина встал и обошёл вокруг костра, успевшего совсем погаснуть уже. Сел рядом с женщиной и обнял её за плечи. Та не расслабилась, не прильнула к нему, но и не отстранилась.