Вадим Панов - Крест толкователей

— У тебя сейчас тоже затрясутся, — предупредил он, сделав шаг вперед и пропуская перед собой Ракитина. — Проходи.

Ракитин и Самохин остановились в коридоре. Дверь в комнату была полуоткрыта. Из-за нее слышались чьи-то тяжелые вздохи, по полу коридора мелькали ритмичные тени. Ракитин прислушался. Он обернулся и посмотрел на Самохина, который, затаив дыхание, остался за его спиной. В полумраке лишь поблескивали его настороженные глаза. Ракитин мягко толкнул дверь и сделал осторожный шаг вперед.

Посреди комнаты занимался гимнастическими упражнениями голый по пояс человек. Он стоял на голове, упершись в пол обеими руками. Он сводил и разводил ноги в протертых шлепанцах, и на покрасневшей шее его вздувались жилы.

Человек был никем иным, как лейтенантом Луниным. В свою очередь, и он заметил Ракитина, который деликатно вошел в комнату вверх ногами.

Лунин пружинисто оттолкнулся от пола, тело его выгнулось дугой. Сделав в воздухе кульбит, он ловко вскочил на ноги, умудрившись остаться в шлепанцах. Теперь следователь военной прокураторы стоял перед ним в своем естественном ракурсе. Лунин вытянулся по струнке и во весь голос радостно пролаял:

— Здравия желаю, товарищ капитан!

Ракитин медленно поставил одну из бутылок на тумбочку. Открыл вторую и сделал длинный глоток из горлышка. Он искоса посмотрел на голую грудь лейтенанта, которую совсем недавно, буквально на его глазах, пробили три пули и автоматный штык.

— И тебе того же, Лунин… — с сомнением ответил Ракитин. — Если только ты — это и в самом деле ты.

— Понял теперь? Понял? — сказал Самохин, входя в комнату. Он подошел к столу и вывалил на него пакет. Один из огурцов подкатился к краю и упал на пол.

Ракитин вытянул перед собой ладонь, внимательно посмотрел на нее, затем перевернул тыльной стороной. Рука вела себя совершенно спокойно, и никакого тремора не было в ней и в помине.

Каратаев и Дементьева шли по коридору военной прокуратуры. Миновали часового, дежурившего с автоматом у бюста Дзержинскому. У одной из дверей, оббитой новым красным дерматином и сверкающей шляпками гвоздей, они остановились. Каратаев решительно взялся за ручку.

— Комната восемь, — сказал он. — Это здесь.

Рядом с дверью висела латунная табличка:

«ВОЕННЫЙ ПРОКУРОР ПОЛКОВНИК А. И. СКОРОБОГАТОВ»

Когда они оказались в приемной, навстречу им поспешно поднялся из-за письменного стола лейтенант Ростоцкий. Каратаев снял с плеч рюкзак и положил его на кресло, которое стояло у двери. Лейтенант подошел к Юлии Николаевне, которая, в свою очередь, уже стягивала и свой рюкзак.

— Разрешите помочь? — спросил он.

Дементьева деликатно ответила, высвобождая плечо:

— Если вы будете так любезны…

— Номера в гостинице уже забронированы, — сказал Ростоцкий, принимая ее вещи. — Вот ключи от машины.

В руках его появился брелок с ключом. Каратаев молча принял его и опустил в карман.

— Прошу, — добавил лейтенант, распахивая перед ними дверь, которая вела в кабинет военного прокурора. — Товарищ полковник уже ждет вас.

Дементьева поправила прическу и вошла первой.

Лунин сидел за столом и держал в руках вскрытую банку консервов. Он ел из нее ложкой, запивая минеральной водой из бутылки и распространяя по комнате консервированный рыбный дух. Ракитин сидит в кресле напротив него, закинув ногу на ногу. Он держал в руке вторую бутылку минералки и рассеяно рассматривал этикетку.

Самохин нервически мерил комнату широкими шагами.

— Сбежал из морга, — рассказывал он. — В общежитие, видите ли, он не пошел. Друзей решил не беспокоить. А меня, значит, можно. Под утро ко мне завалился… хорошо еще, что жена спала, и не видел никто. Ну, я его сюда и определил. Рапорт-то я уже сдал, как-никак, и покойника вроде бы оформили. Куда его было девать? Два дня выходных, а в следующее дежурство, думаю, — к начальнику батальона и все объясню. Хоть шапку долой, хоть голову вместе с ней… А тут — на тебе… похороны. Чего уж теперь объяснять…

Лунин с хрустом откусил от огурца. Спросил безо всякого сожаления, даже весело:

— Выходит, похоронили меня сегодня?

Ракитин вдруг утратил интерес к этикетке и поставил бутылку на стол.

— Выходит, Лунин, похоронили… — задумчиво произнес он. — Значит, было заключение о вскрытии. И покойник в гробу, скорее всего, тоже был…

Самохин вдруг остановился посреди комнаты. Потер себе шею и поводил плечом, разминая его.

— То, что был он там — это уж точно. На себе его пер. Если бы не эти похороны, блин!.. Обратного-то хода теперь нет! Похоронили мы лейтенанта! — он обернулся к Ракитину. — Выручай, товарищ капитан. Теперь ты у нас в курсе всех этих дел. Только тебе в них и разобраться. А не разберешься — все по шапке получим.

В кармане Ракитина вдруг звонил телефон. Капитан достал мобильник и приложил его к уху. Несколько секунд он слушал монолог неизвестного абонента, который говорил громко, властно, но совершенно невнятно. Лицо Ракитина оставалось спокойным.

— Есть, товарищ полковник. Буду через пятнадцать минут, — наконец сказал капитан и дал отбой.

Ракитин поднялся с кресла. Лунин отставил недоеденную банку и вопросительно посмотрел на него.

— В-общем так, Лунин, — сказал Ракитин. — Сам ты отсюда пока ни ногой. На балкон не выходить. Дверь никому не открывать. Раз тебя похоронили — значит, должен быть спокоен, как настоящий труп. Нечего и по городу шастать да народ пугать. — Капитан обернулся к Самохину. — А твоя задача — обеспечить полную секретность объекта. Знать о нем не должен пока никто. Ну а я же… попробую разобраться с судмедэкспертизой. Чувствую — именно оттуда все и идет. Пока все. Мне пора.

— Да и мне, собственно, тоже, — засобирался Самохин. Властный тон Ракитина подействовал на него благотворно — душевное равновесие было восстановлено.

— Надо выходить по одному, — сказал Ракитин. — Я выйду первым, согласен?

Ракитин спускался по ступенькам быстро, однако никакой нервозности в его движениях не чувствовалось. Между первым и вторым этажами ему пришлось замедлить свой спуск. Навстречу ему поднимается внушительных размеров мужчина, который нес перед собою увесистый арбуз. На узком лестничном марше им с Ракитиным было не разминуться никак — поэтому капитан остановился на площадке между этажами и, втянув живот, обождал, пока мужчина с арбузом не пройдет мимо него боком. Однако, человек подниматься дальше почему-то не спешил. Он поставил арбуз на подоконник, промокнул платком пот со лба и пристально посмотрел вслед Ракитину, который уже спускался по лестнице вниз.

Мусорная урна перед подъездом оказалась перевернутой. На корточках перед нею сидел человек в телогрейке на голое тело, дырявых тренировочных штанах и в резиновых сапогах грязно-розового цвета. Волосы его были всклокочены и стояли дыбом, как в аэродинамической трубе, а щетинистое лицо было темным, как вышедший из обращения советский пятак. На ухе человека был налеплен грязный пластырь с запекшейся на нем кровью. Бомж извлек из кучи мусора кучи мусора алюминиевую банку, плюнул на нее, протер рукавом и проворно убирал в рваный пластиковый пакет.

Внезапно лицо его исказилось. Он запустил руку под мышку, и яростно принялся скрести у себя под рукавом. Зацепив что-то пальцами, он извлек на свет бельевую вошь и с наслаждением раздавил ее между ногтей.

Хлопнула подъездная дверь. Ракитин вышел из нее быстрым шагом, не обратив никакого внимания на сидевшего на бордюре оборванца. Он сел в машину и включил мотор.

Бомж обтер раздавленную вошь о колено. Затем потрогал пластырь на ухе и сморщился, будто движение это доставило ему массу болезненных ощущений.

— Дом восемнадцать, третий подъезд, — сказал он под нос самому себе. — Вышел. Садится в машину.

«Жигули» Ракитина вздрогнули, резво взяли с места и тронулись прочь.

Ракитин вошел в приемную. Лейтенант оторвался от монитора компьютера и повернул к нему голову.

— На месте? — спросил Ракитин и кивнул на дверь.

— Уже ждет, товарищ капитан.

Ракитин стукнул в дверь два раза и, не дожидаясь ответа, сразу же вошел внутрь.

Во главе стола сидел полковник Скоробогатов, по обеим сторонам от него — Каратаев и Дементьева. Лица всех троих повернулись к вошедшему почти одновременно. Глаза Антона Каратаева вспыхнули, во взгляде Юлии Николаевны Ракитин прочитал плохо скрытое изумление.

— А вот и наш Глеб Ракитин, — обрадовался Скоробогатов и сделал жест рукою. — Располагайтесь, товарищ капитан. Знакомьтесь. Эти товарищи — из Москвы. Подполковник Антон Каратаев. Дементьева, — произнес он со вкусом. Было очевидно, что присутствие девушки в кабинете доставляет Скоробогатову определенное удовольствие. — Юлия Николаевна Дементьева. Доктор наук, между прочим. Медик. И светило научного небосвода.