Берсеркер: Маска Марса. Брат берсеркер. Планета смерти - Фред Сейберхэген

Несколько сшибок – и Томас заметил этот недостаток; он подловил противника тогда, когда меч Ванна неловко повис после нижнего удара. Со стуком, какой издает дубинка, копье пробило истрепанную рубашку Ванна и его торс – чуть выше пояса. Когда Ванн увидел фонтан собственной крови, на его лице появилось нелепое огорчение, а потом оно навсегда лишилось всякого выражения.

Когда Фарлей из Эйкоска, вместе с тремя другими выжившими воинами, отошел от залитой кровью арены и снова принялся неспешно подниматься в гору, его преследовало странное чувство – чувство, что боги забыли о последних уцелевших участниках турнира. На очередном повороте дороги Фарлей на мгновение обернулся и увидел четыре окоченевших тела – тех, кто пал в этот день. Они лежали рядом с ареной, и вокруг них суетился один-единственный человек. Одетый в серое раб с колотушкой на поясе только начал копать ничем не примечательную яму, которая должна была стать последним пристанищем героев. Шагавший рядом с Фарлеем Исаксон тоже оглянулся. Похоже, его тоже что-то беспокоило. Фарлей чуть было не высказал вслух тревожившие его мысли, но все-таки промолчал. Он не знал, как остальные отнесутся к его словам.

В нескольких шагах впереди шел Омир Келсумба. Его огромный топор, почищенный и зачехленный, выглядел совершенно невинно, словно рабочий инструмент лесоруба. Келсумба легко мерил огромными шагами казавшийся бесконечным склон. Его мысли витали далеко. Он думал о больных детях и о жене. Если он выиграет турнир, то, возможно, вернется и посмотрит на свою семью – проплывет по небу с ночным ветерком или придет в облике случайного путника. Всем известно, что боги проделывают такие вещи, а когда он выиграет турнир, он станет почти что богом.

Раньше Келсумба время от времени испытывал сомнения по этому поводу, но сейчас был убежден, что непременно выиграет. Он делался все сильнее с каждой победой. Он чувствовал, как в нем поднимается богоподобная сила. С тех пор как он, Омир Келсумба, достиг полной зрелости, ни один человек не смог сравняться с ним в силе – не сможет и теперь. Когда турнир завершится, он станет богом, а боги могут не только убивать, но и исцелять. Он займет место по правую руку от Торуна, богиня целительства не откажет ему в просьбе и непременно вылечит его детей. Детям бога не придется умирать в жалкой лачуге из-за злой судьбы или мерзких болезней.

За Келсумбой шагал Томас Хватала, не подозревавший о мыслях гиганта. Несмотря на бурную жизнь – Хватала успел побывать бандитом, солдатом, телохранителем и охотником на преступников (за это неплохо платили), – Томас все еще испытывал приступы острого, почти парализующего страха перед ранами или смертью. Приходилось собирать в кулак всю свою волю, чтобы не обнаружить свой страх, не позволить другим заметить его. Сейчас прямо перед Хваталой болтался топор Келсумбы с широким лезвием, и Томас не смел взглянуть на него. Томас хорошо изучил свой страх и знал: все будет в порядке, если удастся обуздать его до того момента, как придет пора выйти на арену и встать лицом к лицу с противником. Тогда все будет как надо. Тогда не будет времени бояться. Тогда никто не сможет его победить. А пока, по дороге наверх, Томас мрачно воевал с расшалившимися нервами и старался ни о чем не думать.

Дорога привела небольшой отряд к двум сторожевым башням. Часовые степенно отсалютовали воинам.

– Частный парк богов, – довольно громко пробормотал Томас, оглядываясь по сторонам. Здесь дорога становилась широкой. По бокам тянулись пешеходные дорожки из гравия, земля за ними была засажена вьющимися растениями: сплошной зеленый покров так и манил прилечь, отдохнуть.

– Да, – донесся у него из-за спины благоговейный голос Фарлея из Эйкоска. – Наверное, среди этих деревьев мы сможем увидеть самого Торуна.

Никто не ответил ему. Вскоре Йелгир, жрец, сопровождавший воинов, знаком велел им остановиться и отвел их в сторону от дороги. Земля здесь была мягче, чем прежде, а площадка – еще меньше. Ночью все было спокойно, как в могиле, или почти так же спокойно.

Глава 9

После пира Шёнберг, Афина, де ла Торре и Челеста вернулись в свои уютные комнаты, но их неотступно сопровождала охрана, и все их заявления, что они свободные люди, пропускались мимо ушей. Рукоприкладства не было, но всех пришельцев тщательно обыскали, отобрав у них коммуникаторы.

С чужаками никто не разговаривал; Андреас ушел, а прочие не желали отвечать на их протесты и вопросы.

По дороге из Храма в жилой корпус гостям удалось обменяться несколькими словами.

– Чего бы они ни хотели, они поставят нас в известность лишь тогда, когда все будет готово. А до тех пор очень важно хранить твердость духа, – сказал своим спутникам Шёнберг.

– Можете рассчитывать на нашу поддержку, Оскар, – отозвалась Афина. На ее лице была написана решимость. Челеста и де ла Торре выглядели испуганными.

Шёнберг ободряюще подмигнул Челесте. Потом их решительно развели по разным помещениям. Шёнберг услышал, как дверь его комнаты заперли сперва на замок, а потом еще и на засов. Приставленные к нему слуги исчезли; поглядев через решетку, Шёнберг увидел, что под дверью стоит часовой. Шёнберг растянулся на роскошной кровати, стараясь что-нибудь придумать. Через некоторое время он поднялся и попытался связаться с Афиной, выстукивая послания азбукой Морзе на стене, разделявшей их комнаты, но не получил ответа. Возможно, кладка была слишком толстой.

К собственному удивлению, Шёнберг спал хорошо и, когда проснулся рано утром, почувствовал себя вполне отдохнувшим. Потом пришли солдаты, чтобы отвести его к Андреасу – для беседы. Шёнберг охотно отправился с ними. Они вошли в Храм через другую боковую дверь, спустились вниз на несколько ступенек, как и в прошлый раз, и оказались в небольшом помещении с голыми каменными стенами, напоминавшем не то келью, не то тюремную камеру. Слабый утренний свет проникал туда через единственное, высоко расположенное окошко. Андреас сидел за столом. Солдаты отдали честь и вышли, Шёнберг остался наедине со старым верховным жрецом. Андреас, вдвое более худой, чем Шёнберг, был к тому же намного старше его, но он носил за поясом отороченного пурпуром одеяния кинжал и как будто совсем не испытывал неуверенности, оказавшись наедине с человеком, который стал его врагом, хотя Шёнберг намного превосходил его в силе.

Дверь еще не успела закрыться за солдатами, как Шёнберг сказал:

– Андреас, если вы разумный человек, то немедленно освободите нас.

Андреас спокойно указал на стул, но Шёнберг остался стоять. Тогда верховный жрец произнес:

– Прежде чем я смогу освободить вас,