Меч Реконкисты 2 - Макар Ютин

разом допил остатки алкоголя, потянулся к бутылке, чтобы плеснуть нового, — Любопытство, жажда знаний, честолюбие, если хочешь. Именно они толкают вперёд уродливых мартышек с переразвитым мозгом и ущербным забагованным телом. Любопытство и любовь, как его высшая форма.

— Интересный взгляд на мир, — Санитар не лукавил. Он действительно находил философию Вереска, как минимум, достойной внимания, отчего его уважение к собеседнику начало набирать пункты.

Тот, впрочем, сам же и слил их в унитаз, когда взял небольшую трубку и смачно приложился одной ноздрей к уже рассыпанной на столике дорожке.

— Уф, а бодрит-то как! Уверен, какой-нибудь Сократ также баловался этой дрянью. Или похожей, не знаю уж, что там бодяжили в древнем Риме.

— Греции, — Машинально поправил мечник, но генерал только отмахнулся, — Да насрать. И не смотри так осуждающе. Сам же должен понимать: нас, высоких уровней, алкоголь вообще берет плохо. Одна беготня по толчкам вместо опьянения. Эта смесь куда лучше. И голова от нее потом чистая-чистая. Но, раз уж ты за здоровый образ жизни, то предлагать не стану.

К слову, а сам-то ты что думаешь? Что толкает людей на все их подвиги и преступления?

— Желание, — Пожал плечами Виктор, — Такой вот активный эгоизм, если угодно. Все человечество можно разделить на тех, в ком горит этот огонь, и кто его не нашел. Либо погасил сам: бытом, проблемами или еще чем-то. Великие люди в истории всегда желали чего-то так сильно, что шли на любые жертвы и сделки с совестью.

По сути, даже какой-нибудь альтруизм — это вывернутый наизнанку эгоизм. К примеру, если человек спасает тонущего ребенка ценой своей жизни, то почему он это делает? Либо не хочет видеть, как умирает маленький человеческий детеныш у него на глазах, не хочет потом жить в депрессии и возвращаться к этому моменту снова и снова. Либо жаждет славы, признания, одобрения своих поступков.

— Такие разные цели и такие одинаковые методы, — Хмыкнул Вереск, — Интересная теория. И не противоречит моей: эгоизм, любопытство, жажда обладания — одна и та же эмоция в разных видах. Впрочем, я рад, что современная молодежь еще не утратила мозгов и может думать о вечном.

— Тех, кто утратили, в большинстве своем доедают по подворотням, — Пожал плечами хитокири.

— Тоже верно! Естественный отбор, чтоб его. Люблю старину Дарвина почти также, как моих малышек, — Он подмигнул Лике, которая села на свое место, и та скованно улыбнулась ему в ответ.

— Мы, кстати, заговорились. Спросить-то я и забыл! — Он демонстративно хлопнул себя по лбу, мотнул головой, как будто у него резко закружилась голова.

Санитар проверил его через "Дестрезу" — Вереск и впрямь стал дерганнее, а микродвижения по всему телу показывали: он действительно поймал кайф от неизвестного мечнику вещества.

"Ну, может так оно и лучше. Разговаривать с лидерами всегда приятнее, когда у них хорошее настроение и плохая скорость реакции".

— Как такой человек как ты, Санитар, живая легенда, по сути, стал шесте… выполнять поручения Доминика. Ты не подумай, я не осуждаю или что-то еще. Просто не могу понять, — Торопливо поднял он руки в примирительном жесте, обезоруживающе улыбнулся и продолжил:

— Ты ведь мог создать собственную группировку. Или, как минимум, независимый отряд. Наемники, там, мстители, прожигатели жизни, романтики — что угодно. Уж набрать своей силой и харизмой нужный контингент — плевое дело, для таких, как мы.

— Мне это не нужно, — Покачал головой Виктор, — Слишком много мороки. Не люблю нести ответственность за чужих людей. Особенно более слабых, чем я сам. Да и штрафы от титула кусаются. А с Домиником у нас равноправное соглашение. Я хочу очистить Ставрополь, сделать его безопасным. И пойти дальше.

Расчетливая речь, правильно расставленные акценты. Вереск тут же заглотил наживку, отчетливо подобрался, спросил мягким, вкрадчивым голосом:

— То есть, конкретно ЕГО кружок по интересам тебе не так важен? Лишь бы мир в нашем городе?

— Так и есть, — Пожал плечами хитокири, — Просто сейчас у Доминика больше всего шансов сделать Ставрополь безопасным. Алтари… Весьма полезная вещь в этом деле.

— Ты прав, — Покивал генерал. Потом как бы шутливо произнес, — Но ты и меня со счетов не сбрасывай! Самая сильная и многочисленная группировка — моя. Дисциплина, опять же, наследие славных армейских традиций.

— Я не против помочь каждому, кто продвигает общее дело, — Дипломатично ответил Санитар, — Особенно, если мне объяснять, как это поможет городу… И мне самому.

— Прекрасно, прекрасно, — Развеселился Вереск. С энтузиазмом похлопал себя по коленям, бросил взгляд на Гончую, которая рассказывала что-то расслабленной, слегка окосевшей от алкоголя Ире, — Ну, тогда не будем тянуть. Чем быстрее освободим тебя от душной рутины, тем приятнее будет наша следующая беседа!

— Не могу не согласиться, — Тонко улыбнулся Виктор. Отсалютовал бокалом, залпом допил остатки шампанского, а затем вытащил из-за пазухи Зеркало Ориона, осторожно передал его генералу.

Официальной причиной его визита являлся именно этот артефакт. Мгновенная двусторонняя связь между двумя лидерами. Неофициально же… Он должен был оценить Армию. Понять сильные и слабые стороны, особенности организации, выделить влиятельных и/или сильных людей в структуре.

Первоначально, Санитар считал раскол главной проблемой Армии. Рыхлое, инерционное образование, которое представляла собой эта группировка, не смогло эффективно перестроиться под новые реалии. Конфликт уровней и должностей, кумовство, дедовщина, насаждение дисциплины людям, способным на равных сражаться с двумя-тремя опытными бойцами образца до Катастрофы, а то и с целым отделением.

Разрушение традиционных институтов, вроде Армии, да и самого государства, как такового, очень сильно ударило по дисциплине и субординации. Мотивация: "кто сильнее, тот и прав", находила все больше отклика в сердцах военнослужащих, а различные проблемы психического характера или неодобряемых в прошлом обществе желаний толкали на бунт.

В самом деле, что делать любителям гаремов, мальчиков, девиц помладше или свинцовых плеток, вместо безопасных игрушек? Давить свои желания, пытаться быть человеком, как в привычном мире? Или отрываться на всю катушку, при условии, что хватает сил заставить окружающих считаться со своими наклонностями?

Именно подобное разложение Виктор считал бичом этой группировки. Остальные банды кое-как преодолели этот разрыв, раз и навсегда выяснили отношения и задали правила. В отличие от Армии.

По крайней мере, так ему объяснил ситуацию Доминик. Однако местные реалии оказались несколько сложнее. В конце-концов, если у них действительно делался бы упор лишь на дисциплину и выпалывание непокорных, то подобные возлияния лидера терпеть бы никто не стал. Особенно, когда они происходят в открытую и на постоянной основе.

К тому же, Санитару не давала покоя та странная, и