Фантастика 2025-129 - Денис Старый

простить меня, господа, особенно, милые дамы, что заставил вас взгрустнуть. Но нынче чуть развеселимся. Три вальса нас ожидают, и после прошу вновь к столам! — сказал я и подал знак оркестру.

Я быстро, не тратя время, подошел к Елизавете Дмитриевне, той самой очаровашке, что своим вздернутым носиком крутила, лишь бы только не столкнуться со мной взглядами.

— Позвольте вас ангажировать! — сказал я и резко поклонился.

— Обещала же, — будто нехотя сказала девица и подала мне свою ручку.

Чудо, как хороша, грациозна. А талия… Сегодня Эльза получит свое за все те переживания, что мне приходится в себе душить. Будет отдуваться за всех женщин.

К слову об Эльзе. Она была представлена гостям, однако не принимала участия в мероприятиях. Статус этой женщины в моем доме был, мягко сказать, спорный, и сама вдова это понимала. Так что Эльза в глазах моих гостей оставалась что-то вроде ключницы-домоправительницы. Хотя многие ухмылялись, подначивая меня, что я неплохо устроился, что у меня в подчинении находится дама, которая чудо как хороша собой, наверняка опытная, а еще и вдова, которой и терять-то нечего.

Мария Александровна Садовая и вовсе пока проживала у Емельяна дома и не отсвечивала. У меня были небезосновательные догадки, что Маша, она же в прошлом Марта, имела слишком близкое общение с некоторыми мужчинами, которые нынче же являются моими гостями. Маша не подтверждала напрямую мои выводы, но и не отрицала такую возможность. Да и подальше от глаз сестрицу нужно держать. Мало ли, какую пакость мог придумать Кулагин.

— Песни душевные. Я благодарна вам за них. Несмотря на то, что вы несколько изменили в лучшую сторону мое отношение к вам, все едино… И прошу вас не дискредитировать мое имя. Уже многие заметили, как вы смотрите на меня, — не особо приветливо говорила Лиза.

— Вы уже обручены? — не обращая внимание на слова Елизаветы Дмитриевны, спросил я.

— Нет, — жестко сказала дама. — Но это не значит ровным счетом ничего.

— Тогда рассматривайте во мне себе партию. Не спешите с согласием, если ваше мнение станут спрашивать, а не выдадут замуж за Миклашевского сразу же, — сказал я, чуть сильнее перехватывая будоражащую сознание гибкую талию девушки.

— Наглец! — сказала Лиза, но не разорвала дистанцию.

Я танцевал ни плохо, ни хорошо. Если вокал имел явно лучше среднего, то танцами я не мог выделиться. Ну не начинать же под Шуберта исполнять нижний брейк! Хотя вот такой момент приема точно бы запомнился многим — а меня бы свезли в жёлтый дом прямо отсюда. Ну уж нет.

— Благодарю вас, сударь, за танец, — Лиза чуть заметно поклонилась. — Между тем, не компрометируйте меня более.

— Если вы про мои взоры, то не могу ничего с собой поделать, — пожал я плечами. — В них виновны вы и ваша красота.

— Хм! — многозначительно произнесла девушка и отвернулась от меня.

— Считайте, что я сделал вам приглашение, — негромко сказал я и проводил молчаливую Лизу до того места, откуда ее и ангажировал, вернулся и сам.

— Барин, там Петро с поста прислал вестового. Ваша матушка едет, будет тута через полчаса, — улучив момент, сказала мне Саломея.

— Да что ж такое, мля! — выругался я, не стесняясь даже присутствия рядом Картамонова, который теперь излишне живо, даже на чуть повышенных тонах, общался с Жебокрицким.

Но не только это меня взбесило. Миклашевский посмел взять за локоть Елизавету Дмитриевну, когда она того явно не желала.

Похоже, вечер перестает быть томным. Но я не стану позволять Миклашевскому вести себя неучтиво с Лизой, пусть не моею пока невестой, но — никому нельзя в моем доме так поступать с дамами. А еще… Да что уж там. Достал он меня, нету сил сдерживаться.

Глава 17

— Вы ведёте себя неподобающим образом в моём доме, — решительно сказал я, подойдя к Андрею Михайловичу Миклашевскому.

— Для столь громкого заявления нужно иметь этот самый дом, — зло бросил в мою сторону Андрей Михайлович.

— Немедленно извинитесь перед Елизаветой Дмитриевной! — сказал я.

— Я принесу свои извинения Елизавете Дмитриевне, но вас они абсолютно не касаются. Более того, в моём поведении частью виноваты и вы. Мы устроили не приём, это некий акт вашего самолюбования. Вы оскорбляете тем самым и меня, и многих гостей, — продолжал распаляться Миклашевский.

— Я лишь не дал возможности вам далее самоутверждаться за мой счёт. Вы приехали ко мне с целью опорочить мое имя, но сами попали в свою же ловушку, — сказал я.

Но всё-таки я не стал произносить формулу вызова на дуэль. Дело в том, что если я его вызову на дуэль, то оружие нужно будет выбирать Миклашевскому. Он может выбрать шпагу — и тогда мне придётся несладко. Я, конечно, пробую осваивать клинки, но у меня просто нет достойных учителей, чтобы те показали хотя бы элементарные основы владения шпагой. Сабля чуть попроще, всю жизнь здесь, в этом времени я ей тренируюсь, но нелегко и в этом направлении найти достойного мастера. Мне вот не удалось.

Так что на холодном оружии сражаться мне очень не хотелось, потому как я с великой долей вероятности мог бы проиграть будь хоть мало-мальски опытному бойцу. Потому и оставались только пистолеты.

Я не отводил взгляда от Миклашевского, но молчал.

— Что ж, как я вижу, вы нарываетесь на дуэль. Хотите, чтобы я вам сделал вызов. Так тому и быть, — сказал Миклашевский и уже более громким голосом продолжил: — Я вызываю вас на дуэль. Прошу прислать своих секундантов. Каков выбор оружия?

— Пистолеты, — сказал я и подошёл Елизавете Дмитриевне.

Я хотел спросить её о том, не желает ли она отойти в сторону со мной, чтобы не быть рядом с Миклашевским, но понял, насколько это будет неуместно и вызывающе. Да и Лиза скорчила на своем личике такую мину, что не хотелось нагнетать. А должна была оценить мой поступок. Впрочем, я и сейчас считаю, что если бы промолчал, ситуация была бы ку да менее выигрышной для меня. Могли бы счесть и трусом.

— Вы совершаете ошибку, — сказала Лиза голосом медсестры, которая сидит у кровати умирающего человека. — Я не давала вам повода думать, что вы мой защитник.

— Дражайшая Елизавета Дмитриевна, вы вовсе не давали мне