Оружейники. Книга 4. Зверь из Бездны - Александр Павлович Быченин

сформировав условную схему системы Алабужева с обозначением наиболее значимых инфраструктурных объектов, мигнула и украсилась россыпью красных точек.

— Э-э-э… решил с природных катаклизмов начать?

— Нет, Денис. Природных катаклизмов, выходящих за рамки естественного фона, за указанный период не зафиксировано ни на одной освоенной планете системы. На Новом Оймяконе тоже все спокойно — сезонные бури, кое-где аномальные снегопады, и все. А вот катастроф техногенного характера… вывести полный список?

— Нет, давай наиболее значимые.

— За отчетный период наблюдается кратный рост происшествий на космическом транспорте. Распределение неравномерное, резкий скачок пришелся на второе число прошлого месяца…

— М-мать… нагадил-таки!

— Корреляция прямая, Денис. Три катастрофы рейсовых лайнеров, семь — грузовых судов, одиннадцать — боевых кораблей. Повреждено в общей сложности полтора десятка объектов пространственной инфраструктуры. Жертвы исчисляются тысячами человек.

В подтверждение слов Зевса на голограмме увеличивались и ощетинивались многочисленными выпадающими менюшками отдельные точки, но мелькали они так быстро, что я не успевал выхватить взглядом хоть что-то конкретное. Этакий калейдоскоп из фотографий, отрывков видеороликов и страниц новостных сайтов. Причем не самого приятного содержания — искореженные корабли, космостанции и мобильные платформы, мертвые тела, плывущие в вакууме, вездесущие журналисты…

— Страшно как.

Ага, и Асти проняло. Впрочем, неудивительно — в последнее время чувствительность к внешним раздражителям у нее заметно повысилась. Интересно, с чего бы? Да знаю, знаю…

— Зевс? Что замолчал?

— Соображаю, что дальше.

— Давай про транспорт подробнее.

— Подробнее… подробнее рассказывать не о чем — отменены все транзитные рейсы, и отбывающие, и прибывающие. Трафик исключительно каботажный. С третьего ноября включительно мы… единственный прибывший в систему корабль.

— Чем объясняют?

— Официально — карантин. Запустили в сеть утку о какой-то загадочной заразе, разгулявшейся в Колониях.

— Классика, — хмыкнул я. — Хорошо хоть до осадного положения не додумались, иначе паника бы началась. А неофициально какие слухи ходят?

— Несть им числа, Денис. Начиная от заговора верхушки Корпорации, которая решила изолироваться от Колониального союза, чтобы не кормить нахлебников, и заканчивая силовой сферой, невесть с чего отрезавшей систему Алабужева от остальной галактики. Ну и прочая прелесть от возродившихся Предтеч до прямого божественного вмешательства.

— Поня-а-атно… на Новом Оймяконе как обстановка?

— Социальных потрясений не наблюдается. Население к ограничительным мерам отнеслось благосклонно, естественно, за исключением экономически пострадавших слоев. Бизнес по экспорту-импорту, сам понимаешь, рухнул. Комендантский час ввели, кстати. Патрулирование улиц усилили. Цензура вот еще в сети свирепствует.

— Что, правда⁈ — изумился я.

— С точки зрения безвинно пострадавших — истинная правда.

— Зевс, ты же прикалываешься?

— Нет. Согласно ряду социологических опросов, два с половиной процента опрошенных согласились, что цензура свирепствует. Еще пятьдесят отметили, что им все равно, на них это никак не отражается. Оставшиеся отнеслись в целом положительно к ужесточению ограничительных мер.

— То есть всяких сетевых брехунов и паникеров к ногтю прижали?

— Можно и так сказать.

— Узнаю руку папеньки. Хм… в общем и целом терпимо. Получается, в этот раз Зверь сработал по какому-то другому алгоритму? Человечество не вымрет?

— Как минимум в системе Алабужева предпосылок к тому не наблюдается. За исключением социальных. Но они присутствуют в любой популяции разумных существ.

Угу. И еще в трех системах, которые мы задействовали в качестве промежуточных чек-пойнтов, ситуация аналогичная. Впрочем, это не показатель — к поселенцам мы не совались, равно как и во внутренние области. Все-таки миссия у нас секретная, соответственно, палиться не хотелось. Потому и без новостей до сих пор. Я имею в виду, новостей масштаба Колониального союза, местные-то мы перехватили на всех трех остановках. Но захолустье оно и есть захолустье. Там любой корабль событие года. А про вторжение землян если что-то и знали, то исключительно на уровне слухов.

— Только с военными непонятки, — заключил я. — Ладно, кэп разберется. Что, Асти?

— Попроси Зевса поискать Свена.

— Думаешь, он до сих пор в больничке?

— Кто знает? И со Сьюзан поговорить можно. Даже нужно — сам Свен скрытный, ничего не расскажет. А я беспокоюсь.

— Или не терпится обрадовать старикана? — с намеком покосился я на благоверную.

— Конечно! Мы же вернулись! — технично отмазалась та. — Вряд ли он в Оймякон-плазе заседает…

— Скорее всего дома у нас, маман его по гостиницам мотаться не пустит.

— Он упрямый, — помотала головой Асти. — Зевс?

— Хорошо, Астрид, я попробую. Процесс активирован… входящий вызов. Перенаправить в люкс?

— Кто там?

— Виктор Смальков.

— Фига себе! Давай, конечно!!!

Папенька, собственной персоной. Не стал дожидаться, когда явимся в столицу, да до Оймякон-плазы доберусь с космодрома. Что-то срочное и наверняка важное. Например, новую подколку придумал… но все равно на кровати валяться не дело, надо хотя бы на диван перебраться.

Что характерно, не успели — перенаправленный на голопроектор вызов застал нас с Астрид на ногах. И, судя по картинке, в кабинете Смалькова-старшего, равно как и в его жизни, вообще ничего не изменилось. Даже выражение лица привычно-суровое.

— Ну здравствуй, сын!

— Ну здравствуй, отец! — не остался я в долгу.

Ойкнувшая Асти спряталась мне за спину и сделала вид, что ее нет. Вообще. Ну а поскольку Виктор свет Андреевич отличался хорошим воспитанием, то он поступил аналогично. А вот со мной миндальничать не стал:

— Ну и что ты опять натворил?

Дежавю такое дежавю…

— Вам, Виктор Андреевич, полный список, или наиболее выдающиеся деяния?

— Вкратце давай! Подробности по прибытии.

— У нас получилось.

— Так мы и думали… подгадил ты нам изрядно, сын!

— А ты во мне сомневался, что ли? — делано удивился я.

— Теплилась надежда, — не стал скрывать мой родитель. — Но уже месяц как развеялась, как сигарный дым.

— Настолько все плохо? — напрягся я.

— У нас — нет, — вынужденно признал отец. И резко сменил тему: — Что так долго? Мать извелась вся! Позвонил бы хоть…

— Пытался.

— Насколько усердно?

— Усерднее, чем когда бы то ни было.

— И облом?

— Полнейший. У вас тоже, что ли? — осенило меня. — И Биржа… того⁈

— К ним первым обратились, — нахмурился отец. — Значит, со связью полный провал… это плохо. С другой стороны, никто о вас еще не знает… короче, соблюдайте тишину в эфире.

— Нафига⁈

— Чтобы не давать информационный повод. Не хватало еще очередной волны возмущений.