Стратегия одиночки. Книга 9 - Александр Зайцев

«победитель» — из светлого мрамора, «потерпевший» — из тёмного гранита. Композиция была ясной и жестокой, как сам рынок. Без намёков. Без иллюзий. Только результат.

Я неспешно прогулялся по краю площади, наблюдая за прохожими и стараясь уловить ритм города. Он был иным, не похожим на другие города Айна. Здесь не метались и не толкались, не кричали и не спорили на ходу. Всё движение казалось слаженным и размеренным, но при этом — не медленным. Люди шли быстро, но не спеша. Точно. Экономно. Каждое движение выверено, каждое слово сказано не впустую. Даже уличные торговцы говорили сдержанно, не растекаясь в речах: «Такой-то товар. Такая-то цена. Берёшь — отлично. Нет — иди дальше».

Даже те, кто явно принадлежал к верхушке общества — в дорогих плащах, с печатками на пальцах и шелковыми вставками на рукавах — не стремились блистать. Одежда была безупречной, но сдержанной. Без излишеств, без золота, без броских деталей. Всё как бы говорило: «Я могу себе позволить всё. Но мне это не нужно». Не из скромности — из здравого расчёта. В этом городе, где главной добродетелью является прибыль, а доблестью — выполнение сделки, кичиться роскошью считалось проявлением глупости. Ведь один из первых заветов Дебта гласил: «Деньги любят тишину. А большие деньги — молчание».

И это ощущение невысказанной строгости витало над всей площадью. Город, в котором правила не просто писались, но выполнялись. Город, в котором каждый знал цену не только медяку, но и слову, что особенно покорило прошлого меня.

Погуляв по центральной площади, я направился в юго-западные кварталы. И чем ближе подходил к торговому порту, тем оживлённее и громче становилась бурлящая в городе жизнь.

Дейтранский порт не зря считался крупнейшим на всём Айне. В его полузакрытой бухте, надёжно защищённой от любой стихии, одновременно стояли сотни кораблей — от совсем небольших, лишь чуть крупнее рыбацких лодок, до настоящих гигантов длиной в сотню метров. Здесь же встречались и корабли, очень похожие на знакомого мне «Перебежчика» — в основном они принадлежали Торговой Лиге.

Уже за пару кварталов от порта стали чаще попадаться кабаки, харчевни и сравнительно дешёвые, по меркам Дейтрана, постоялые дворы, принимавшие моряков, отдыхающих в городе во время загрузки или разгрузки судов.

Не доходя до самого порта, свернул восточнее. Несмотря на огромное количество людей, улицы даже здесь оставались удивительно чистыми — в отличие, к примеру, от тех же припортовых районов Фейста.

Выйдя к знакомой инсуле, как обычно, поспрашивал у местной ребятни, где живёт нужный мне человек, и заодно выяснил, дома ли он. Оказался у себя. Не теряя времени, подошёл к вполне обычному двухэтажному дому, отличавшемуся от остальных разве что давно некрашеными и обшарпанными стенами. Подойдя ближе, я поднял деревянный молоточек, висевший на цепочке, и постучал. Пришлось подождать около трёх минут, прежде чем дверь, наконец, открылась.

— Чего надо? — недовольно спросил жилистый, уже немолодой, седоволосый мужчина, не брившийся минимум пару недель и одетый явно не по погоде — в одну лишь светло-синюю тогу с жирными пятнами на животе и боках.

На вид ему было чуть за шестьдесят. Выглядел он так, будто пил без перерыва последние три дня: покрасневшие глаза, тёмные мешки под ними, стойкий запах перегара. Но при этом — ни намёка на дрожь в руках, и стоял он уверенно, опираясь на дверной косяк.

— Мастер Эддарт по прозвищу Туманный Шторм? — на всякий случай уточнил я, хотя помнил его по Прошлому Циклу.

— Эддарт… — поморщился тот. — Да. Только Туманным Штормом меня уже много лет никто не называет. — И, скривившись, добавил. — А мастером тем более.

— Ом Рэйвен Александрит, — представился я, формально поклонившись. — Не уделите мне несколько минут?

— Проходчик… — окинув меня оценивающим взглядом, бывший капитан покачал головой. — Не люблю я ваше племя.

Но, несмотря на эти слова, сделал шаг назад и жестом пригласил пройти. Следуя за ним, я пересёк весь первый этаж и вышел во внутренний дворик. Эддарт опустился на неказистый табурет с преувеличенной, почти театральной усталостью, плеснул себе дешёвого вина и кивнул на стоящий в трёх метрах от него чурбан. Я пожал плечами и присел, сложив руки в замок на коленях.

— Вино не предлагаю, — буркнул он, делая жадный глоток. — Говори, чего надо, и иди своей дорогой.

Несмотря на грубость, я видел — пьёт он от скуки. Память будущего подсказывала, что он одинок. Дети, скорее всего, у него были — в разных портах по всему побережью — но ни одного он так и не признал. Вот и жил в одиночестве. Возраст не помешал ему сохранять крепость тела, но из-за одного громкого скандала, случившегося несколько лет назад, Торговая Лига поставила на нём чёрную метку. И никто больше не брал его на службу капитаном.

Если бы он согласился на понижение — боцманом или корабельным магом — его, возможно, приняли бы. Но Эддарт, привыкший быть капитаном, не захотел поступаться гордостью. Из-за чего уже несколько лет сидел без работы, только иногда обучая будущих корабельных магов азам профессии. Человек, который любил море, но был слишком упрям, чтобы ради него прогнуться.

— Я хотел бы лучше понять Чувство Ветра, — перешёл я сразу к делу. — Мне вас рекомендовали, как лучшего специалиста, тонко чувствующего эту ауру.

Он скривился, но не всерьёз. Я заметил, как прищур его глаз стал мягче.

— Чувство Ветра? — с оттенком раздражения переспросил он. — Зачем тебе? В пещерах от него толку немного. Там тесно. Да и в Перевёрнутых Башнях воздушные потоки такие странные и изменчивые, что эта аура мало чем поможет.

— Мне не для Башни, — спокойно ответил я.

— Профессию сменить надумал? — гулко хохотнул он. — Неужели влюбился в море?

— Я люблю море. Но не настолько, — пожал плечами. — Мне Чувство Ветра нужно для другого.

Он вопросительно склонил голову.

— Летать хочу, — признался я, не собираясь делать из этого какого-то секрета.

— Летать? — рассмеялся он ещё громче. — Тогда тебе к магам Призыва или к дрессировщикам чудовищ!

— Я не так хочу летать. — Улыбнулся я. — Хочу сам. Сделаю что-то вроде больших крыльев…

Тут бывшего капитана прорвало, и он рассмеялся так, что даже закашлялся. А когда, вытерев глаза, наконец отсмеялся, посмотрел на меня, как на душевнобольного, хотя в его взгляде промелькнул едва уловимый, но всё же различимый интерес.

— Сколько таких было? — Покачал он головой. — Десятки? Сотни? У кого-то даже получалось. Правда, низенько и совсем недолго. Зато падали такие покорители неба, если верить легендам, довольно болезненно.

— У меня получится. — Ответил я спокойным, даже чуть ленивым тоном.

— Уверен, все, кто