Хроники Менталиста 2 - Ярослав Чичерин

Голова шла кругом от вопросов, но одно я знал точно — я не позволю никому использовать Кристи. Ни Серым, ни сопротивлению, ни даже Гаррету с его планами. Она не разменная монета в их политических играх.

Это обещание я дал себе много лет назад. И, чёрт возьми, я его сдержу.

Глава 4

Наследство мертвеца

Проснулся я от звука капающей воды. Где-то в углу заброшенной фабрики протекала труба, и капли мерно отбивали ритм на ржавом полу. Серый утренний свет пробивался сквозь грязные окна, освещая импровизированный лагерь сопротивления.

Ночь выдалась паршивой. В кошмарах я снова и снова бежал по туннелям, слышал грохот обрушивающегося потолка и видел лицо Эда, искаженное решимостью перед смертью. «Беги, не оборачиваясь! Выживи!» — его последний приказ звенел в голове, смешиваясь с тихим, но настойчивым шепотом Гаррета: «Ты — цесаревич Матвей Белозерский».

Кристи спала рядом, свернувшись калачиком под тонким одеялом. Эфириум сделал свое дело — рана затянулась, на щеках снова играл здоровый румянец. Во сне она выглядела такой юной и беззащитной.

Я осторожно встал, стараясь не скрипнуть половицами старого деревянного настила, служившего нам постелью. Тело затекло от сна на жестком полу, но это была малая цена за безопасность. Осторожно накинув куртку, выскользнул в коридор.

В подвале уже слышались приглушенные голоса — часовые не спали всю ночь, охраняя наш сон. Я побрел на звук, следуя за запахом горячей еды и дымка. Через несколько поворотов вышел к импровизированной кухне — небольшому закутку с ржавой буржуйкой и висящим над ней чайником. Старые железные бочки служили столами, а ящики — стульями. Над всем этим великолепием дрожал свет нескольких керосиновых ламп.

— Не спится? — Ганс материализовался рядом с дымящейся кружкой в руках, возникнув из тени за буржуйкой. На его лице виднелся свежий шрам — память о вчерашнем бегстве из «Пьяной Ели».

— Есть о чем подумать, — ответил я, принимая предложенный горячий напиток. — Когда твой мир переворачивается с ног на голову за пару дней, сон становится роскошью.

Ганс хмыкнул, придвигая ко мне жестяную банку с какой-то бурдой внутри — то ли тушенка, то ли кошачий корм.

— Привыкай. Когда долго сражаешься, нормальная жизнь остается только в воспоминаниях. — Он отпил из своей кружки, скривившись. — Дремлешь урывками, одним ухом слушая, что вокруг происходит. А со временем так и вовсе перестаешь замечать вонь, холод и то, что постоянно спишь с ножом под подушкой.

Чай оказался крепким и горьким, но согревающим. В него явно плеснули что-то покрепче — самогон или дешевую водку. Это обжигало горло, но помогало проснуться и отогнать кошмары.

— Ганс, ты когда-нибудь жалеешь, что связался с сопротивлением? — вопрос вырвался сам собой.

Боец посмотрел на меня долгим взглядом, будто оценивая, заслуживаю ли я откровенности. Потом перевел взгляд на свои руки — мозолистые, с обломанными ногтями и шрамами от ожогов.

— Раньше жалел, — наконец сказал он, разглядывая темную жидкость в кружке. — Особенно когда хоронил товарищей. Помню, как закапывал Петра — моего друга детства. Когда были мелкие, вместе лазили по помойкам, а потом он, прикрывая меня, поймал три пули. — Ганс потер шрам на шее. — Или когда вспоминал жену. Не ту оболочку, что Серые вернули после допросов — пустоглазую, с трясущимися руками. А настоящую Аньку — смеющуюся, живую, с искрами в глазах.

Он замолчал, и я не торопил. Такие истории нельзя выдавливать силой.

— Но потом понял — жалеть можно только о том, что не сделал, — продолжил он тише. — Я отомстил за нее. Спас несколько хороших людей. Дал отпор сволочам, которые отобрали у меня всё. — Он вытянул из-под воротника цепочку с простым железным кольцом. — Этого достаточно.

— А если бы можно было вернуться назад? — спросил я, разглядывая его обветренное лицо. — Зная, чем всё обернется?

— Ничего бы не изменил. — Его голос стал жестче, как закаленная сталь. — Иногда у человека нет выбора, Макс. Остается только решать, как умереть — на коленях или стоя.

Я молча кивнул. Философия закаленного в боях человека. В чем-то он был прав — выбор не всегда между хорошим и плохим. Иногда только между плохим и худшим. История Ганса заставила меня задуматься — что бы я сделал, узнав свою судьбу заранее? Полез бы спасать Кристи, зная, что это приведет к смерти Эда и полному перевороту в моей жизни?

— Спасибо за разговор, — я поднялся, оставив в сторону кружку. — Пойду найду Гаррета.

— Он в старом цеху, — кивнул Ганс, указав в сторону полуобвалившейся арки. — Третья дверь после пролома в стене. И, Макс… что бы ни случилось, помни — ты уже сделал выбор. Теперь только вперед.

Я направился в указанном направлении, но заблудился среди переплетения коридоров заброшенной фабрики. Из некоторых комнат тянуло сыростью, в других пол был усеян обломками кирпича и ржавыми деталями давно исчезнувших механизмов. Где-то впереди слышались приглушенные голоса — видимо, не всем хотелось спать.

Следуя на звук, я дошел до перекрестка коридоров. Слева тянулась темнота, а справа виднелась полоска света из-под неплотно прикрытой двери. Осторожно приблизившись, я замедлил шаг. За дверью располагалось что-то вроде штабной комнаты. Сквозь щель я мог видеть, как свет керосиновой лампы освещал импровизированный стол, заваленный картами и документами. Вокруг собрались Марта, Проповедник и еще несколько человек из руководства сопротивления.

Я хотел уже продолжить свои поиски, когда услышал свое имя.

— … Макса и девчонку нужно переправить в Ростов как можно скорее, — говорила Марта. — После сегодняшнего Серые перевернут город вверх дном.

— Почему только их? — Возразила Диана. — Мы вроде бы не планировали куда-либо сбегать. У нас половина ячейки засвечена, люди ранены, оружия в обрез, а ты хочешь потратить последние ресурсы на эвакуацию двух подростков? Транспорт, документы, взятки на блокпостах — это всё деньги, которых у нас и так не хватает.

— Нам так часто попадаются одаренные? — Марта спокойно посмотрела на Диану. — Менталист и Джампер — это не просто дети. Это ресурс, которым мы не можем разбрасываться. Выведем их из города и сможем воспользоваться ими позднее, когда шумиха утихнет. К тому же, есть вещи, о которых знаем только мы с Гарретом.

Диана нахмурилась, но спорить не стала. Вместо этого покачала головой и перешла к практической