Фантастика 2025-150 - Иван Катиш

Ко второй половине сентября потоки студентов стали более упорядоченными, а мероприятия сместили фокус с организационых и терапевтичных на академичные и сплачивающие, прием новых студентов окончательно завершился, и все более-менее устаканилось.

Баклан благополучно перешел в кейтеринг и забил для себя на следующие недели по два вечерних заказа и один воскресный. По часам должно было получиться нормально, не хуже, чем в баре, а сегодня он был вообще свободен. Донес себя до лекции по теории принятия решений, чуть не умер там от тоски, но всё тщательно записал. Лучше все-таки ходить самому, конспекты Самсона — не панацея. Довольный собой, рано вернулся в общагу, постирал и высушил постельное белье. На удивление ажиотаж вокруг модной сушки еще не спал, и народ из других корпусов ежедневно умолял разрешить им прикоснуться к экспериментальному устройству. Их прачечные карточки за пределами своих корпусов не работали, поэтому в общаге царил сложный многоступенчатый бартер. Но в любом случае это даже рядом не стояло с историей вокруг пены и сломанной ноги Коркина с последующим выкладыванием тела.

Шанкс был очарован результатом вмешательства художников: к моменту, когда он вернулся из клиники, в душ уже никто не лез, потому что все остались снаружи — слушать лекцию декораторов о возможностях преображения силиконовой куклы. Шанкс застал самый конец, но успел снять фотку для отчета перед Аглаей о проведении культурного мероприятия. Он, помнится, собирался сделать что-то вместе с Бакланом и Рицем, но в результате заездил их так, что было неудобно обращаться еще и с культурой. А тут мероприятие само себя провело.

Декораторы были польщены вниманием и обещали зайти снова, рассказать про фальшивые бутылки и ножи. Когда прибыли хозслужбы, чтобы уничтожить проклятую пену, Шанкс был уверен, что справился с кризисом как нельзя лучше.

А Баклан грустил, что был занят и не увидел ни пенного Больеша, ни душевой инсталляции, но везде не успеть. Когда он вернулся в комнату с чистым бельем, там сидел один Риц и мучил планшет. Но на Баклана отреагировал живо.

— О, белье! Чего это ты вдруг решил?

— Понимаешь, — проникновенно сказал Баклан. — Каждый парень знает это чувство: когда постелешь свежее постельное и понимаешь, что следующие полгода будешь спать на чистом.

Риц проржался и сказал, что он тоже организует себе чистые полгода и начал снимать наволочку.

— Да ты стайный! — обрадовался Баклан.

— А то! — не стал отрицать Риц. — Еще как. Особенно когда такая аргументация.

Тут явился Дима и присоединился к бельевому флешмобу. А там и время ужина подошло.

На входе в столовую поставили большую корзину с яблоками и разрешили брать по два и с собой.

— Что это вдруг? — цапнул яблоко Риц. — О, хорошее, вкусное. А пироги будут?

— Время урожая, — басом ответил работник столовой. — Пироги будут позже, эти надо так есть.

— Они какие-то особенные?

— Просто мягкие. Это Штрифель, — объяснил повар.

— Осеннее полосатое, — заспорил Баклан.

— Штрифель.

— Осеннее полосатое.

— Не спорьте, это одно и то же, — сверился с сетью Дима.

— Ладно, — согласился повар. — Раз вы открыли мне глаза, можете взять по три.

— Спасибо! — парни распихали яблоки по карманам.

— Я чувствую, что ограбил сад, — задумчиво проговорил Баклан.

— А ты его грабил когда-нибудь? — заинтересовался Риц.

— Нет, но слышал, что так делали. Традиционное летнее развлечение в нашей полосе.

— А зачем?

— Для острых ощущений, я полагаю. Кому нужны немытые незрелые яблоки, да еще на деревьях?

— Какие у тебя проблемы с деревьями? — удивился Дима. — Ты же лазишь, как обезьяна? Вот если я полезу, возможно всякое.

— Думаешь, дерево сломается?

— Скорее я сломаюсь, когда упаду. В любом случае хорошо, что никуда лазить не надо, всё спелое и мытое, лежит себе в корзинке.

— Но не утрачиваем ли мы способность к добыванию еды?

— Ни в коем случае, я сегодня добыл зарплату, а от нее до еды рукой подать, — подключился Риц. — Мне понравилось то место, куда ты нас возил. Может, еще раз съездим на денек?

— Если в субботу, то можно, я свободен.

— Я тоже, — подал голос Баклан. — И Макса возьмем, он с семьей хотел. Там вроде есть что-то для детей. И можно еще кого-нибудь позвать. Что у тебя с Хмарью? Возьмем их с Олич?

— Ничего у меня с Хмарью, — нахмурился Риц. — Олич можешь взять.

— Но она идет только в комплекте с Хмарью. Ну или мне так кажется.

Риц закатил глаза.

Разговор от яблок свернул куда-то не туда, и Дима попытался вырулить обратно.

— Как у вас сложно. Мне вот звать некого.

— Дим, это потому что ты слишком много работаешь. Завалил себя чужими корпоративами и свадьбами, когда ты только учиться успеваешь? Я тут видел вашу стойку в библиотеке, там же ум за разум заходит. Какое-то миметическое желание, акторно-сетевая теория, и это всё на первый семестр.

— Это, между прочим, глубоко практические вещи. Вот я тебе про гребешков расскажу!

— Гребешки — это про желание?

— Это из акторно-сетевой теории.

— Нет, мне про желание! — потребовал Баклан.

— Ну чего вы тут застряли⁈ — возмутился Центурион, который устал ждать своей очереди к яблокам.

— Мы, уважаемый Центурионище, повышаем культурный уровень, присоединяйтесь, — ласково ответил Баклан.

Дима и Риц фыркнули, памятуя, как Центурион относится к версиям собственного имени. Но, на удивление, Центурион на реплику Баклана никак не отреагировал, протолкался к яблокам, положил одно на поднос и отправился за горячим.

— Какой-то он мирный сегодня, — задумчиво прокомментировал Риц.

— А чего б ему злиться? — улыбнулся Баклан. — Видел списки? Он в Студсовет прошел. У него праздник.

Глава 17

— Да ты что? — воскликнули мы с Димой.

— Ну а что время терять? Студсовет нужен университету? Нужен! Часть людей переизбралась с прошлого года, за них автоматом проголосовали, надо было только добрать новых на место выпустившихся. Желающих было не особо много, мы все поснимались. А Центурион взбодрил всех идеей о включении в совет андроидов, заявив, что живет с ними бок о бок, и они заслуживают участия в жизни университета. Народ впечатлился, за Центуриона проголосовал. Я в своем баре слышал.

— А кого-нибудь из