«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд

уже совершено бессистемные нагромождения камней и бетонных плит.

Похоже, здесь что-то строили или напротив недавно сломали.

— Прошу, — сказал вдруг пацан, протягивая руку. — Наше убежище!

Рао, он шёл первым, остановился и пригляделся: между валунами темнел узкий проход.

Лес отодвинул приятеля и первым скользнул в темноту.

Он ловко протиснулся между камнями и оказался в едва освещённом, но неплохо оборудованном помещении.

Пол и стены небольшого квадратного убежища были обтянуты термопластиком: не холодно, не размокнет от дождя и радар не возьмёт. Правда без дверей всё равно будет зябко, если здесь бывает зима.

В дальнем углу убежища стоял энергоблок для силовых установок, к нему была подключена единственная лампочка, закреплённая на потолке скотчем.

В другом углу лежала здоровенная куча одеял, в третьем — пластиковая канистра с водой, картонный ящик с консервами, пластиковые чашки-кружки и немного мусора.

Четвёртый угол был пуст и даже выметен от обрывков пластика. Интересно, зачем?

Наследник дома Сапфира бесцеремонно ощупал стены у входа, потом шагнул к ящику, вытащил банку консервов и стал разглядывать. Паутина истощила его, и ужасно хотелось чего-то горячего, с мясом.

Баночки были яркими, интуитивно напоминающими привычные консервы. Но вместо прозрачного пластика — это были железяки с этикетками и надписями на непонятном языке.

Лес задумчиво повертел баночку, пытаясь прочитать надпись. Поднёс к ней коммуникатор, но тот тоже задумался.

— Жрать, что ли, хотите? — спросил пацан. — Да не вопрос. Я целый ящик упёр. Всем хватит.

Заинтересованный темой еды, Эберхард тоже сунулся было к консервам. Но куча одеял вдруг зашевелилась, и он отпрыгнул. А из одеял выбралась девушка.

Худенькая, с огромными испуганными глазами, растрёпанная, но довольно симпатичная.

Из одежды на ней были такие же шорты, как и у пацана, короткий топ и множество железных побрякушек на шее и руках вместо украшений.

Увидев незнакомцев, она рванула из кучи одеял чёрную палку с красным шаром на конце. Наверное, какое-то оружие.

— Ой, ну приткнись ты уже? — сказал ей пацан. — Всё, проспала уже, хрена ли дёргаться?

Девушка, хоть и была постарше, послушалась, спрятала оружие в одеяла.

Я — Ашшесть, — сказал пацан. — А она, — он ткнул пальцем в девушку. — Дзисемнадцать. Заныривай уже! — обернулся он к Рао, так и застывшему в проходе.

Природная осторожность мешала грантсу лезть в чужое логово.

— Иди-иди, — поманил пацан. — Тут дверей нету, не словишься. Ща пожрём все. И Кирша можно тут подождать. Когда он появится на базе — мне просигналят. А то там сейчас Вений дежурит, а он злой. Во! — Пацан показал здоровенный длинный синяк на ноге. — Завтра Вений сменится, тогда и решим: на базе будете Кирша ждать или в тюхлятнике отсидимся. Завтра Бе́лок заступит, он добрый.

Словно в подтверждении своих слов пацан хлопнул ладонью по руке выше локтя. Наверное, там он и прятал те самые «окошечки», как и у ребят на корабле.

Рао шумно вздохнул, принюхиваясь. И всё-таки вошёл. А потом тоже подошёл к ящику и выловил банку с консервами.

— Ничего себе, — сказал он. — Я в старых фильмах похожие видел. Только надписи были имперские, а тут — вообще не понять что!

Бросив банку консервов обратно в ящик, Рао кивнул Эберхарду на рюкзак:

— Плед достань!

Сам тоже сбросил рюкзак и полез в него.

Эберхард достал лёгкий пушистый плед на непромокаемой основе.

Он вдруг резко ощутил усталость от всего этого странного и незнакомого. И потому, расстелив плед на полу поближе к консервам, без сил плюхнулся на мягкое. И уже оттуда начал осматриваться.

В этой бандитской норе всё было не то и не так. И культура, вроде, похожая, но не Империя и не Содружество. И консервы эти. И энергоблок… И язык?

Откуда этот Ашшесть знает их язык?

Говорил пацан вроде бы правильно, но как-то неумело, что ли? И акцент, опять же…

— А вы с какой базы? — спросил Ашшесть, разглядывая плед. — С тринадцатой или с седьмой? Имена-то у вас есть?

— Мы? — удивился Эберхард и заозирался.

Но Рао возился с пледами, а Лес был занят банкой консервов. И отвечать пришлось наследнику дома Аметиста.

— Это — Лес и Рао, — осторожно сказал он. — А я — Эберхард. Я родился на Асконе. Моя семья — это дом Паска, то есть Аметиста по-имперски. Я наслед…

— Так вы что — не с нашей орбиты⁈ — поразился пацан. — Прямо реально? То-то я смотрю, переводчик ажно чихает… — Он хлопнул себя по коленям. — Вот это да! А как вы сюда добрались?

— На катере, — признался Эберхард, только потом сообразив, что говорить этого, может быть, и не стоило. — Мы — из Содружества независимых планет. Я вообще удивляюсь, что ты нас понимаешь и говоришь с нами.

— Так это не я! — развеселился пацан. — Это система. Ваш язык есть в системе, я только повторяю слова, которые звучат у меня в голове. И ваши она мне тоже сразу же переводит. Правда, не все.

— А где она, система? — Эберхард завертел головой.

— Да везде, — удивился пацан. — Это же тюхлятник. Тут в любом месте к ней подключиться можно. Странные вы всё-таки. Хоть, вроде, и люди. Неужели у вас там — совсем по-другому живут? Вы с Марса конкретно? Или с астероидов?

Ответить Эберхард не успел, только головой помотал.

Пшшш!..

Лес-таки сумел откупорить банку. Консерва зашипела в его руках, и сразу же пошёл ароматный парок.

— О-па, — сказал он. — Само разогревающаяся. Я же вспомнил! Я такие консервы видел в войну на старых складах. Это какое-то стратегическое старьё. Но срок годности у него огромный. Лет сто. Думаю, не отравимся.

— Чё старье-то сразу? — удивился Ашшесть. — Бе́лок все ящики сам проверял. Сказал — хорошие. В тюхлятнике местную жрачку лучше не трогать, она гормонами напичкана и ещё всякой дрянью. Открывай всем по банке — мы тоже голодные!

Лес кивнул и опять взялся за консервы.

От привычных они отличались только железной тарой и непонятными этикетками. В остальном там имелись и ложки, и саморазогрев. Так что через пять минут все сидели кружочком и лопали кашу с мясом.

— Надо же, имена какие странные, — веселился Ашшесть. — Лес… Система говорит, что Лес — это когда много деревьев!

— Это сокращённое от Лессард, — нечётко пояснил обладатель имени. Он заглатывал ложку за ложкой, как будто неделю ничего не ел.

И злаки, и мясо были незнакомыми, но вполне съедобными и даже приятными на вкус. Правда, всем досталась разная каша, Лес не сумел сориентироваться в надписях.

Пару минут в убежище было слышно только дружное чавканье.

Рао первым расправился со своей