Царства смерти - Кристофер Руоккио

class="p1">– Разве не поэтому вы здесь? – раскинул руки Сириани. – Чтобы узреть истину? Я – Syriani ba-Izhkurrah, Сириани Кровный.

Рука Иамндаины снова метнулась к сабле, заставив приблизиться лоялистов Сириани, в первую очередь Аттаваису и Пеледану.

– Богохульство! – воскликнул костяной князь.

– Ты не хочешь быть с нами, Аваррана Иамндаина, правитель Тридцать первой ветви? – спросил Сириани вместо ответа. – Не хочешь присоединиться?

С каждым вопросом он делал шаг к костяному вождю.

– Не хочешь увидеть истину?

Князь Аваррана Иамндаина сник и оскалился, чувствуя, что прижат к стенке:

– Ты богохульствуешь? Здесь, в храме Элу? Внутри тела самого бога?

– Ложь – вот единственное богохульство, – ответил Сириани.

Я решил, что сейчас он сразит Иамндаину, располосует ему лицо или свернет шею. Но Сириани так не сделал. Вместо этого он положил руки ему на плечи и почти нежно усадил на колени. Понимая, что численный перевес не на его стороне, Иамндаина подчинилось, пусть и медленно. Одной рукой Сириани схватил крупный рог, что рос над глазом бунтаря, и оттянул его голову назад, обнажая шею. Я с ужасом подумал, что сейчас высший князь разорвет горло противника зубами, но и этого не случилось.

Великий князь просто плюнул в лицо низшему. Это было настолько вульгарно и отвратительно, что я отшатнулся. Сцена была более уместна для портового борделя, а не для святого места. Но это были сьельсины. Не люди, напомнил я себе.

Сириани отпустил Иамндаину. Низший князь даже не вытер слюну с лица и оставил горло открытым.

– Junne, – указал ему Сириани на пол у своих ног.

Побежденное Иамндаина прижалось лицом к энарскому мраморному полу и позволило Сириани наступить на себя.

– Хорошо, – сказал Князь князей, перешагнул через противника и коротким движением рогатой головы просигналил Пеледану и Аттаваисе. – Довольно. Остальные уже внутри?

Аттаваиса низко поклонилось, нагнув голову вбок, так чтобы шея была видна Дораяике:

– Да, господин. Все в сборе.

– Все? – с любопытством осмотрелся Сириани. – Мне говорили, Орало и еще три дюжины не откликнулись на призыв?

– Орало не пришло, это так, – признало Аттаваиса. – Также Балагаримн, Кутуану, Лореганва и еще несколько. Не три дюжины. Кажется, две дюжины и шесть.

– Отыскать всех и убить. – Сириани Дораяика двинулся вперед, пока моя цепь не натянулась, и протащил меня мимо распластавшегося на полу Иамндаины. – Они подверглись влиянию скверны и должны быть очищены.

– Yaiya toh, – согласилось Аттаваиса и пристроилось следом за Сириани.

Великий князь удостоверился, что поднимается по узкой лестнице последним. Точнее, последним из своих. Я был для него вроде собачонки на поводке. Сириани держал мои цепи в одной руке, и я был вынужден следовать за ним по ступенькам, проложенным на месте зрительного нерва мертвого Наблюдателя к залу под куполом, где некогда располагался мозг чудовища.

По коже бегали мурашки, и с каждым шагом я все отчетливее слышал шепот, как в видении, и не удивился бы, если бы навстречу нам вышли энары, брызжа черной слизью и дымясь, заливая механические детали своих тел органикой.

Но они не появились.

Лестница поднималась не по прямой, а слегка под углом, следуя неровностям в костной структуре левиафана, и снизу нельзя было заглянуть наверх, пока не обогнешь небольшой поворот. Оттуда ступени тянулись на двести футов к вершине. Шепот становился громче, и с каждым шагом я ожидал услышать зловещий голос мертвого бога.

– Ute tajun ti-saem gi ne?

– Dein velenamuri mnu darya?

– Dein tsuarunbe Iamndaina ne?

Когда раздалось имя Иамндаины, шепот сразу стал отчетливее. Это шептал вовсе не мертвый бог, а сьельсины переговаривались друг с другом.

Во сне единственными источниками света в этом жутком месте были механизированные тела самих энар. Излучаемый ими свет отражался от выступов в черном кристалле, повторявшем форму мозга Наблюдателя. Как и внизу, сьельсины потрудились здесь над громадными монолитами, на которых энары изображали свои деяния, и стелами. Как и внизу, они замазали их и заменили пузырчатыми письменами, несомненно повествующими о сьельсинской истории и завоеваниях. Энары так же описывали свои, но в форме, которая была больше по нраву расе последователей, присвоившей себе Эуэ и Актеруму.

Только барельеф Миуданара остался нетронутым. Изображения бога не были лживы, они отражали истину, и стамески не коснулись их. Барельеф было видно сразу, как только мы поднялись по лестнице. Его освещали красные сьельсинские лампы, придавая инфернальный вид. Великий змей извивался на зеленом камне, держа в тысяче рук планеты и стирая некоторые из них в порошок. Одинокий глаз Сновидца свысока осматривал эту тусклую, задымленную комнату…

…и сборище демонов, готовых к началу ритуальной церемонии.

Не было ни труб, ни герольдов, чтобы возвестить о нашем прибытии. Пышный парад окончился, а с ним и бурное кровавое пиршество. Аттаваиса, Пеледану и другие, включая поникшее и побитое Иамндаина, торопливо разошлись, пропуская Сириани Дораяику.

Тысяча семьсот сьельсинов повернулись к нам и умолкли. Тишина была не абсолютной; в ней слышался слабый звон серебра и шорох одежд. Все аэты кровных кланов стояли тесными группками посреди зала и еще секунду назад были увлечены беседами. При нашем появлении многие оборвали себя на полуслове и расступились. Некоторые покорно обнажили шею. Другие угрожающе пригнули рога. Но большинство просто стояло в ожидании.

– Ba-tanyya-do, – обратился к ним Сириани. – Сородичи. Братья. Вожди. Добро пожаловать домой. В это… святое место. Сколько поколений сменилось с тех пор, как здесь собирались в таком количестве? С тех пор, как все собирались здесь?

Он взял паузу, позволяя гостям подумать. Сириани не повышал голоса. Он говорил едва ли не шепотом, заставляя зрителей прислушаться.

– Последний раз это было, когда Арашаика положил конец междоусобицам. Но мы никогда не собирались в таком количестве, потому что нас никогда прежде не было столько. – Сириани снова умолк, опустив руки и уронив мою цепь на мраморный пол. – Тринадцать. Двенадцать и один нас было, когда Элу оставил нам свое царство. Сколько нас теперь?

Это был риторический вопрос. Ответ был написан на лицах всех собравшихся военных вождей.

– Стали ли мы сильнее со времен Элу?

Фраза спровоцировала возмущенный шепот, но никто не стал спорить и возражать, как до этого Иамндаина.

– Кто из вас сможет без стыда встать рядом с Думанном или Захакой? Кто осмелится, не моргнув, взглянуть в глаза Умне, отпрыску самого Аварры? – Дораяика отпустил мою цепь на полную длину и сделал уверенный шаг к толпе.

– Utannashi! – воскликнул кто-то грубым и неприятным голосом, эхом разлетевшимся по каменному залу. – Обманщик! Ты считаешь, что только ты на это способен!

До этого момента злость и гордыню вождей как бы сдерживала невидимая дамба, но теперь