Армагеддон - Владимир Александрович Сухинин

– Надо брать в жены Высоких, – ответил он. – Дочери Творца они самое то.

– Как? – спросил я. – Среди вас только Беота – женщина, и даже от нее хочется бежать.

– Понимаю, но я не тактик, я стратег, поэтому я дал тебе совет, а ты думай, – ответил Авангур.

– Поздно, – сознался я. – Скоро свадьбы, и все мои невесты беременны.

– Что, и дриада тоже? – изумился Авангур. – Вот ты наплодил будущих хранителей мира, трудно им придется.

– Почему это трудно? – нахмурился я. Авангур часто говорил загадками, и его слово было весомым, как слово пророка.

– Потому что их много, начнут делить твое наследство.

– А я где буду? Я вроде теперь бессмертный.

– Ха, бессмертный. Ты бессмертен, пока живешь, а умрешь – станешь смертным.

– Как это умру?

– Вот так. С горы упадешь, отравят тебя или еще какая неприятность произойдет.

– Ты говоришь так, потому что что-то знаешь? – спросил я, насторожившись.

– Нет, просто хочу тебя предостеречь от наивных мечтаний. Ты не сын Творца и создан из плоти и костей. В тебе течет красная кровь, а в нас – энергия, поэтому пока она есть, мы бессмертны. Теперь ты один «великий» хранитель. Не оступись и не упади. Мы все завязаны на тебя. Но я пришел к тебе вообще-то по делу. Элларион просит о встрече.

– И что нужно этому зазнайке?

– Он хочет мира.

– Но я не объявлял ему войну.

– Он сменил князя в Лесу, теперь там старик. И этот старик хочет отозвать войска из Снежных гор, но они разбиты твоими верными снежными эльфарами и орками. Снежки движутся к Лесу, и под знамя твоего генерала стекаются отряды снежков со всех сторон. Их уже больше тридцати тысяч собралось под знаменем свободы! Как они кричат!

– Как так быстро? – удивился я.

– Очень быстро что-то, – ответил Авангур. – Ты будешь говорить с первым эльфаром? Он переживает за свое племя.

– Я бы на его месте тоже переживал, но, скажу тебе по секрету, я запланировал развитие событий несколько в другом русле. Сначала князь Леса должен признать меня другом Леса, потом дать согласие на женитьбу с лесной эльфаркой и объявить вечный мир с орками и снежными эльфарами, а потом все остальное.

– Так к этому все и идет, – ответил Авангур. – Не опоздаешь? В войске снежных эльфаров идет свара. Спорят, что делать дальше. Одни хотят идти в Лес и мстить, а Высший совет за мир. Останови снежное войско, они навели страх на Лес, стоят у границ Леса и чего-то ждут.

– Они ждут моей команды, – ответил я, – так и передай Эллариону. Пусть отправляет посольство в замок Тох Рангор к князю Чахдо и к снежным эльфарам, а говорить с ним мне не о чем.

– Я так и предполагал, – невозмутимо кивнул Авангур. – Верное решение, командор. Надо дать понять Эллариону, что он не избранный стручок фасоли, а как все на грядке.

Я согласился с ним и подумал, что время странным образом сжалось, события понеслись вскачь уже без моего участия. И разгром войск Леса произошел быстро, и снежные эльфары собрались под знаменем Керны быстро. Куда все катится? «Надо свадьбу устраивать, иначе можно опоздать», – подумал я. И перенесся в ставку великого хана.

Старый хан, как всегда, страдал запорами. Жрал жирную баранину, запивал холодным гайратом и мечтал прожить двести лет.

Я появился прямо в шатре, где они с верховным шаманом беседовали о болезнях. У стариков в каком-то возрасте все разговоры сводятся к болячкам, им больше не о чем говорить – жизнь прожита, болячки нажиты, они их лелеют, как матери младенцев.

– А у меня, представляешь, вчера икота была, – услышал я, как жаловался шаман, – к неприятностям это, я на костях погадал. Вот жду со дня на день этого Разрушителя. Этот шарныга все перебаламутил, смешал, не поймешь, где свои, где чужие, – возмущенно продолжил старик. – Как раньше хорошо без него жили.

Хан напрягся, громко испортил воздух и пригрозил старому шаману пальцем:

– Ты поосторожнее со словами, он, понимаешь, голос самого Худжгарха-мстителя.

– А чего мне его бояться?.. – рассердился старый шаман.

«Ну, дедушка, сейчас ты пожалеешь о своих словах», – мстительно подумал я и подправил ему ауру, чтоб началась икота. Он жрет все всухомятку, а потому и икота. Старый шаман не успел договорить, как начал икать.

– Ик, опять проклятая икота вернулась. Вот беда-а. Ик. Ик…

Тут появился я, сел и посмотрел на обомлевших стариков. Поморщился от вонючего спертого воздуха, но стерпел.

– Как ты смел сюда попасть? Ик. Ик. Ик.

– Как ты смел, дедушка, плохо отзываться о голосе самого Худжгарха, твоего родича? Совсем страх потерял? Вот теперь и мучайся, Худжгарх тебя наказал.

Шаман вытаращил глаза и икнул. Я отвернулся от него и приказал:

– Великий хан, язык покажи. – Тот беспрекословно высунул свою желтую лопату. Лев бы позавидовал такому языку. – Да у тебя, великий, опять запор, – многозначительно произнес я. – Но ты, великий, не переживай, Худжгарх знает, что ты почитаешь Отца и хулу на Сына не говоришь, он посылает тебе избавление от недуга.

Я подправил его ауру, но не так, чтоб он стремительно умчался в сортир. Мне надо было поговорить насчет свадьбы.

– Ик, ик, ик, – разразился иканием шаман. Он хотел что-то сказать, но лишь икал. А я важно продолжил:

– Худжгарх, милостью Отца, освободил степи от власти лжебога и его жрецов, можешь отправлять войска для приведения оседлых к покорности Отцу. Шаманов изничтожить под корень. Это воля Худжгарха.

Хан уже явно почувствовал облегчение и не спорил.

– Все сделаю, родич, – заискивающе произнес он. Позади меня раздалось:

– Ик, не слу… Ик…

– Заткнись, а, – строго произнес хан. – Ты уже наговорил тут, еще мне не хватало своего верховного шамана хоронить. Похлопочи о старике перед Сыном, – попросил хан. – Видишь, он стар и теряет разум.

– Замолчи, ик, ик, – завопил шаман и выбежал из шатра. Я проводил его взглядом и вернулся к хану.

– Я же по своим делам заглянул, – начал я основной разговор. – Через две недели здесь должна состояться свадьба…

– Да? Кто же женится? – удивленно спросил хан. – И почему я должен об этом знать?

– Я женюсь, поэтому ты, великий, должен это знать.

– На ком?

– На пятерых, – ответил я.

– Это кто пятерых? Демон, что ли?

Я хотел сказать «сам ты демон», но лишь мягко улыбнулся и с грустинкой в голосе произнес:

– На орчанке, на снежной эльфарке, на лесной эльфарке, на черной эльфарке и на гномке. Все они беременны.

У хана отвисла челюсть, и показались желтые, стертые временем клыки.

– Ты