Адмирал Империи – 57 - Дмитрий Николаевич Коровников

походного режима в боевой требовал времени — драгоценных минут, которых у них не было. Генераторы щитов нужно было разогреть, орудия развернуть и дозарядить, системы наведения активировать. А корабли Хромцовой били и били, методично и безжалостно, превращая тихоокеанский флот в космический мусор.

На экране связи появилось искаженное яростью лицо Усташи:

— Васильков! Лживая ты сука! Ты же дал слово!

— Вице-адмирал, я пытаюсь… — начал я, но он перебил:

— Твои попытки не стоят жизней моих людей! Три корабля стерты в пыль за пять минут!

И он был прав. Каждое его слово било как пощечина, потому что я действительно не смог выполнить данное обещание. Не смог проконтролировать Хромцову, не смог предотвратить бойню…

…В это время колонна контр-адмирала Должинкова оказалась отрезанной от основных сил. Примерно десять его кораблей были слишком далеко, слишком медленны, слишком повреждены, чтобы прорваться. На мостике «Владивостока» Никита Викторович смотрел на тактический дисплей с выражением человека, понимающего свою судьбу.

— Господин контр-адмирал, — его старпом, капитан второго ранга с изможденным лицом, тихо спросил, — что будем делать?

Должинков молча смотрел на дисплей, где его эскадра постепенно окружалась превосходящими силами противника. Потом медленно произнес:

— То, что должны. Связь с вице-адмиралом Усташи.

Лицо Усташи появилось на экране — искаженное болью и яростью, но увидев Должинкова, он словно окаменел:

— Никита…

— Господин вице-адмирал, — голос Должинкова был спокоен, как у человека, принявшего свое решение. — Мы практически окружены. Прорваться невозможно. Но мы можем задержать их. Дать вам время для активации генераторов подпространственного перехода.

— Это самоубийство, — голос Усташи дрогнул. — У тебя всего десять кораблей против тридцати двух…

— Достаточно, десять кораблей — десять минут.

— Да, но…

— Вы их получите.

— Для меня было честью служить рядом с тобой, — в голосе Усташи впервые за весь разговор появились человеческие нотки.

Связь оборвалась. Должинков повернулся к своему экипажу:

— Господа, разворот всем кораблям! Максимальная скорострельность! Если умирать — то дорого продав свои жизни!

Десять израненных дредноутов развернулись навстречу превосходящим силам противника. Это было величественное и трагическое зрелище — корабли, уже пылающие, с зияющими пробоинами, с оторванными орудийными башнями, шли в последнюю атаку. Они открыли огонь все разом, и на мгновение — только на мгновение — заставили атакующих замешкаться.

Корабли Хромцовой ответили немедленно. Пространство между двумя группами превратилось в ад из перекрестных плазменных лучей. «Владивосток» получил пять прямых попаданий в первую минуту, его щиты вспыхнули и погасли как свеча на ветру. Но Должинков продолжал вести свой корабль вперед, ведя огонь из всех уцелевших орудий.

«Адмирал Трибуц» не выдержал концентрированного огня — его реактор достиг критической массы, и линкор исчез в ослепительной вспышке термоядерного взрыва. «Маршал Шапошников» таранил ближайший крейсер противника — оба корабля слились в огненном шаре. Один за другим корабли восьмой дивизии гибли, но они выполняли свою задачу — основные силы Усташи получали драгоценное время…

Я наблюдал за этой бойней с мостика «Афины», чувствуя, как с каждым взрывом что-то умирает внутри меня. Это были не просто корабли — это были люди, сотни людей, которые сейчас горели заживо, задыхались в разгерметизированных отсеках, умирали в холодном космосе. И все из-за того, что я не смог сдержать данное слово.

«Владивосток» агонизировал, но все еще сражался. Половина корабля была охвачена пламенем, другая половина представляла собой груду искореженного металла. Но орудия продолжали стрелять, и я знал — пока жив хоть один человек на мостике, корабль будет сражаться.

И тогда я увидел на дисплее последнее сообщение от Должинкова — не слова, а видеосигнал. Камера показывала мостик «Владивостока» — разрушенный, заполненный дымом, с телами на полу. Но сам контр-адмирал стоял у пульта, держась за него окровавленными руками. Он посмотрел прямо в камеру, словно знал, что я наблюдаю, и отдал честь. Прощальный салют воина.

Глава 6

Место действия: столичная звездная система HD 30909, созвездие «Ориона».

Национальное название: «Сураж» — сектор Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется силами императора.

Точка пространства: межзвездный переход «Сураж-Лида».

Дата: 13 августа 2215 года.

Решение пришло ко мне внезапно, когда я наблюдая за этой картиной. Шесть последних кораблей эскадры Должинкова все еще сражались, окруженные кораблями Хромцовой, которые держали их на прицеле, как охотники — загнанную дичь. Своим героическим заслоном, арьергард противника позволил почти полусотне кораблей Валид Усташи, активировав суда-генераторы, выскочив из ловушки, уйти в подпространство. Меня накрыло осознание — если я сейчас не вмешаюсь, эти корабли будут безжалостно уничтожены Агриппиной Ивановной, которая сейчас рвала на себе волосы, видя как ускользает из ее лап Валид Усташи.

Ярость, копившаяся весь день — от нарушенного слова, от бессилия что-либо изменить, от высокомерия Хромцовой — вдруг прорвалась. Хватит. Хватит стоять в стороне и наблюдать, как гибнут люди, некогда наши люди. Хватит позволять другим решать, кому жить, а кому умирать.

— Капитан Жила! — мой голос прозвучал резче, чем я намеревался. — Боевая тревога! Все системы в полную готовность!

Аристарх Петрович повернулся ко мне с удивлением:

— Господин контр-адмирал? Мы идем в бой?

— Мы идем выполнять свое обещание, капитан. Курс на сражение. Полный вперед!

— Есть! — он отдал честь, хотя в его глазах читался вопрос.

«Афина» развернулась и начала набирать скорость. Тонны брони и оружия устремились к сектору, где разворачивалась последняя сцена этой кровавой драмы. Рядом, чуть отставая, шел «2525» — я передал приказ Аяксу Пападакису следовать за флагманом.

— Господин контр-адмирал, — офицер связи повернулся ко мне. — Входящий вызов от командира линкора «Владивосток». Он спрашивает… спрашивает, что происходит.

— Соедините меня с ним. И подготовьте зашифрованный канал ко всем шести кораблям.

На экране появилось измученное лицо Должинкова.

— Александр Иванович? Мы видим ваше приближение. Корабли вице-адмирала Хромцовой готовятся к атаке. Что происходит?

— Слушайте внимательно, контр-адмирал, — я говорил быстро, понимая, что времени мало. — Я иду прикрыть ваш отход. Но мне нужны гарантии — полная деактивация оружия с вашей стороны. Никакой стрельбы ни по кому. Это условие не обсуждается.

Должинков моргнул, явно не веря своим ушам:

— Вы… вы собираетесь защищать нас? От своих же?

— Я собираюсь выполнить данное слово. Вице-адмирал Усташи получил обещание безопасного прохода для всех своих кораблей. Вы — часть его флота. Согласны на условия?

— Да! Боже, да! Передаю остальным командирам!

Я кивнул и повернулся к офицеру связи:

— Теперь открытый канал. На все корабли в секторе.

— Готово, господин контр-адмирал. Вы в эфире.

Я наклонился к микрофону, вкладывая в голос всю силу убеждения и власти, которую мог собрать:

— Внимание всем кораблям в секторе Сураж-Лида. Говорит контр-адмирал Александр Иванович Васильков. Приказываю немедленно прекратить