В шаге от респауна - Александр Изотов

ощупал стену. И вправду, железо. Пальцы огладили полукруглые клёпки.

Будь пояс с кошельком на мне, можно было бы просто разогнаться и убиться об стену. Самый лёгкий выход из сложившейся ситуации. Но пояса на мне не было…

— А где дверь? — спросил я.

— Левее, Архар.

Забрезжила идея, и я, зацепившись за неё, стал шарить по стене и смещаться к двери. Скоро руки нащупали створку двери… Надо сказать, довольно ржавую.

— Так, ты же лазутчик, должен уметь вскрывать замки?

— Чем, пальцем? Она и кинжал забрала… Ну и замочной скважины я тут, кстати, не вижу.

Вздохнув, я нащупал ручку двери. Пошаркал пальцами под ней и вокруг. И вправду, нет.

Ещё раз схватившись за ручку, я без особой надежды попробовал толкнуть… Дверь с лёгким скрипом открылась.

— Эээ… — растерянно пробормотал Груздь, — А это ты как? Типа, торговец, да? Деньги любые двери открывают?

Я приоткрыл дверь пошире, щурясь от света из коридора.

— Нет, просто она не закрыта.

* * *

Марша Хорус сидела в центре круглой тускло освещённой комнаты, закинув ноги на массивный железный стол и ковыряясь кинжалом Груздя в ногтях. Её топор так же стоял рядом, прислонённый к столу.

Здесь гул колизея был слышен ещё лучше, и казалось, даже пол вибрирует. Свет падал из тонких зарешёченных окон под самым потолком, а ещё из окошка на двери за спиной Марши — там виднелась серая стена, на которой стояло множество переступающих ног. Кажется, мы и вправду всё ещё в колизее, точнее, где-то под трибуной.

В сумерках я разглядел, что в комнате было ещё несколько таких же железных дверей, как та, из которой вышли мы с Груздем. Отворив створку, мы встали в проходе, и я в недоумении уставился на исхюрку.

Наши пояса лежали на столе перед ней, и не было видно, чтобы она пыталась что-то там нарыть. Как вообще она их сняла с нас живых? Какой-то навык стражника?

Сама Марша, насвистывая замысловатую мелодию, подняла на нас взгляд, потом продолжила подравнивать маникюр кинжалом. Так в молчании прошло несколько секунд…

— Эй, Архарчик… — начал было шёпотом Груздь, нервно поглядывая на стол, но я шикнул.

Что-то тут было не так. Ой, вот чует моя геймерская селезёнка, что перед нами сложнейший квест, в котором нельзя ошибиться.

— Сюнская сталь, — исхюрка с лёгкой завистью оттянула руку с кинжалом, наблюдая игру металла в тусклом свете, — И ведь эти розовые насмешка над всеми Великими Очагами, а какой металл делают!

Вздохнув, она положила кинжал рядом с нашими поясами и откинулась на стуле, заложив руки за голову. Выше приподнялся массивный фигурный нагрудник, отблёскивая полированными округлостями.

Марша прислушивалась к гулу снаружи и морщилась.

— Ненавижу песнопения ноэмо, это издевательство над ушами. Может, поэтому у них острые уши? Ха-ха! — она шлёпнула себя по бедру, довольная своей шуткой, потом посерьёзнела, — Ну так вы собираетесь уплачивать тариф? Или мне забрать всё?

Оживившись, мы подошли к столу. Груздь потянулся к своему кинжалу, затем, прищурившись, медленно обхватил его пальцами… Марша смотрела равнодушно, ожидая от нас плату с таким же равнодушием, как кассир в супермаркете.

Мы взяли пояса, повязали, я сразу же залез в инвентарь. Всё на месте!!! О, божушка кровушки стреловидный, как же я рад тебя видеть!

Конечно, меня сразу же замучила жаба. Так-то, сто пинга на дороге не валяются… Мы набили под базой сюнэ гораздо больше, половину отдали Хойро, и если я сейчас отсыплю сотню, сам останусь с крохами.

А ведь только-только разбогател, пинголлионером себя почувствовал. С сомнением я покосился на стену… Так-то, можно и убиться, в виртуальной игре это совсем не грех.

Видимо, исхюрка почуяла моё настроение и неумело улыбнулась:

— Смотри, конец земной эволюции, в этих стенах твой труп сразу не исчезнет.

Затем Марша молча отстегнула и пододвинула свой кошель — это был металлический пенал, куда я со вздохом начал отсчитывать пинг. В любом случае, уж лучше так.

Чувствуя подвох, я отсыпал и пять пинга «за оскорбление». Груздь при этом виновато потупил взгляд.

— Сразу видно, что вы новички, — буркнула Марша, возвращая пенал на пояс, — Это всё делается через меню буквально за мгновение, а вы тут реализмом увлеклись. Вы что, реалофилы?

— Кто⁈

— Не важно, — исхюрка отмахнулась и, встав, взяла свой топор и направилась к выходу, — О, сейчас там начнутся гладиаторские бои, это я люблю. Жалко новичков, конечно, на алтарь с арены не улетаешь, но зато и приз достойный.

От грохота фанфар со скрипом приоткрылась дверь, ведущая на трибуну. Исхюрка застыла у выхода, обернувшись к нам.

— Ну, и что встали? Законов Фаэтона не знаете, что ли⁈

Мы, переглянувшись с Груздем, поспешно устремились к выходу. Кое-как протиснулись мимо Марши, которая смотрела на нас с уставшим видом. Сколько она таких за весь день сюда таскает, чтоб штрафы платили, наверное, не счесть…

Правда, едва мы вышли за дверь, застыв как раз в проходе между двумя трибунами, как перед моими глазами вспыхнули искры.

Вы испытываете действие навыка «Задержание».

Мы только и успели с Груздем беспомощно переглянуться перед тем, как рухнуть на пол. Какого, спрашивается⁈

Над нами нависла тень, потом Марша склонилась над нами. Она заметно повеселела:

— А за побег из темницы, конечно же, тоже есть наказание. Наши новички знают о законе, и набирать народ для боёв ну очень трудно…

Глава 5

Саня, ты попал…

Это была единственная моя мысль перед тем, как потерять сознание. У меня не было другого объяснения тому, что я нырнул в полную темноту, где не мог ничего, кроме как мыслить. А значит, я однозначно потерял сознание.

Ну да, нас с Груздем опять протащили по полу, и снова закинули в какую-то дверь. А вот дальше была темнота…

И раз передо мной не появилось никакой кнопки, а рук и ног я не ощущал, значит, это явно обморок. Правда, слишком уж тёмный, как экран загрузки на мониторе.

А потом передо мной возникла Тень Архайи. Её черный силуэт, наполненный звёздами, в темноте выделялся едва светящимся контуром.

Признаться, у меня пробежал холодок по спине… эээ… спины я не чувствовал, а вот холодок почуял. В общем, паранойя Груздя насчёт этой расы предтеч передалась и мне — допрыгался я, короче, вот и завладели архайи моей стрелой. Если б я чувствовал руки, они