Паладин. Свет и Скверна II - Илья Романов

Правильные и грамотные. Да и детектор лжи свой подрубил, ощущение витающей энергии я сразу почувствовал, как только он подсел.

— Не знаю, — был мой спокойный ответ.

Генерал вздохнул, провёл ладонью по волосам и будто в пустоту произнёс:

— Я говорил Екатерине, что привлекать тебя в боевую операцию дерьмовая затея. Но ей нужно было убедиться и если бы что-то пошло не так…

— То ты бы прикопал меня в этих снегах, — утвердительно произнёс я, добавляя голубой бутон цветка, название которого в этом мире не знал. — Я бы сделал также, Александр. Оружие, которое можно контролировать и использовать, лучше держать рядом. Для проверки достаточно отвезти его в достаточно безлюдное место, а если уж попутно можно выполнить нужное для государства занятие, то все карты в руки. Но знаешь, как бы я поступил на вашем с императрицей месте?

Кутузов криво ухмыльнулся. Думаю, планируя этот разговор, он ожидал от меня услышать нечто подобное. Пусть мы знакомы мало, но генерал изучал меня. Как и я изучал его.

— И как же? — полюбопытствовал он, поддержав мою игру слов.

— Убил бы. Сразу и на месте, — невозмутимо ответил я, а его брови медленно поползли вверх. — Опасность Скверны, как ты выразился ранее, тебе известна не понаслышке. А значит ты должен понимать, что контролировать её невозможно. Китайцы, к базе которых мы идём, создали то чудовище и я сомневаюсь, что только одного меня посетила мысль: Сами они его выпустили, или же тварь сбежала?

— Скверна… — покатал он на языке это слово. — Сам придумал?

Я кивнул, отмолчавшись. Да и генерал как-то не спешил продолжать диалог после моего откровения. Не сомневаюсь, что он думал о моем устранении, но уж чего Кутузов точно не ожидал, так это того, что я буду с этим согласен. Вот только…

— Твоя жизнь, пусть ты и опасен, более важна для Российской Империи, чем смерть, — собственно, что и следовало доказать. Не хотят власть предержащие избавляться от возможного преимущества. Даже если оно в их понимании может привести к катастрофе. — Мне отдан чёткий приказ следить за тобой, проверить в бою и убедиться, что ты сдерживаешь свой второй дар. Пока что — результат положительный, но наш поход поставит в этом вопросе окончательную точку.

— И как скоро? — я закончил перемешивать травы и взял ступу двумя ладонями. Те слабо засияли Светом, повалил лёгкий, приятный запах. — Сам понимаешь, у меня род, поместье и союзники, которых даже врагу не пожелаешь. Насколько долго мы застрянем в этих снегах?

— Пока не выполним задание, — был его короткий ответ. — Потом прямиком в Хабаровск и оттуда перелёт до столицы. Если всё пройдёт успешно, то ты вернёшься на Урал, но есть нюанс.

— Ожидаемо, — кивнул я, внимательно смотря на потоки энергии в ступе, которые под влиянием Света начали переплетаться. — Постоянно рядом со мной ты находится не сможешь, чтобы контролировать. Значит, приставишь наблюдателя?

— Рад, что ты понимаешь, — хмыкнул генерал в бороду и, всё же не удержавшись, спросил: — Ты что делаешь? Пахнет, вроде нормально, но что-то в твоём досье не сказано о навыках алхимика.

— А это не алхимия, — пожал я плечами, а мои руки перестали слабо пульсировать Светом. — Не в привычном её виде. Урезанный, походный вариант на коленке.

— И зачем? — не понял он смысла моего занятия. — Тебе же выдали все необходимые зелья, вон, в рюкзаке валяются.

Кстати, да, таковые, оказывается, были на всю команду. Каждому выдавался походный набор из исцеляющих, усиливающих и прочих эликсиров армейского производства, как их назвал Никс. И их я забыл в самолёте, потому что банально не знал, что они хранятся в небольшом отсеке, прикрепленном к парашюту. Прыгал-то я без него. Вот Кутузов мне его и отдал, за что получил кивок благодарности.

— Если интересно, то снимай верхнюю одежду и показывай своё левое плечо, — ввёл я его в ступор, отчего густые брови генерала взлетели на лоб. — Ну и чего ты смотришь так, Александр? Я вроде на твоём языке говорю.

Последние слова я сказал достаточно громко, чтобы на нас обернулись женщины и дежурящие возле входа Никс с близнецами. То, что я обращался к генералу на ты в первое время вызывало у них некоторое недоумение, но не более того. Особенно теперь, когда каждый в отряде знал мою фамилию. Слишком уж громко Кутузов кричал её, когда я покинул самолёт.

Сомнение в глазах мужика можно было черпать хоть вёдрами и он подозвал к себе Живу, попросив её проверить приготовленную мною мазь. Как оказалось, женщина понимала в алхимии и, проведя своей энергией сканирование, не сдержала шокированного выдоха:

— К-как ты это сделал⁈ О боги…

— Эй, Жива, ты чего⁈ — крикнул Никс, да и все остальные, включая генерала, удивились её реакции.

Женщина на вопрос мужчины своего сердца, а то, что между ней и Никсом что-то было не заметил бы лишь слепой идиот, ничего не ответила. Вместо этого она накинулась на меня с расспросами, пытаясь узнать, что я сделал и из чего. Пришлось рассказать, да и особо секрета в этом не было. Пусть мои познания в алхимии и травничестве были очень поверхностны, но каждый Паладин обязан обладать первичными навыками в этом ремесле. Не всегда можно уповать на печать Света, энергию и даже снаряжение. Бывали в моей жизни моменты, когда приходилось с помощь подножных трав, молитв Свету и крепким матерным словом в сторону нечисти, готовить походный вариант той или иной алхимии. Особенно после какого-нибудь изнуряющего боя.

В конечном итоге, под разрешением целителя отряда, Кутузов дал нанести на своё плечо изготовленную мазь. Из-за трав она имела лазурный цвет и внутри неё виднелись всполохи энергии Света, а также приятный, щекочущий ноздри запах.

— Спасибо, конечно, Виктор, за заботу, — покачал головой генерал, с сомнением рассматривая слой мази на своей коже. — Но вряд ли это поможет. С моей травмой даже лучшие исцеляющие зелья не справились, как и придворные целители императора. Тут не в плоти дело, а…

Генерал не договорил и замер, а аура его всколыхнулась. Обычным взором это не заметишь, слишком тонкие потоки, но если понимать, куда смотреть…

Я знал, откуда у Кутузова такая рана. Точнее предполагал, уже имея примерное понимание Пятен/Зон/Эпицентров этого мира. Жмыры, они же Грагоны, с которыми мне и