Андрей Круз Цикл "Лучший гарпунщик" - Андрей Круз

звали Георгием Кузнецовым, как я только теперь узнал. Едва мы прибыли и разместились в казарме, он вызвал Ивана Большого и взводных на совещание, а мы же, бойцы рядовые, остались маяться в казарме в ожидании новостей. Потом пошли на обед, где нам налили сначала наваристого горохового супу, а потом навалили картошки с мясом. Поели, посидели в тени во дворе, потом и командиры наши вернулись. Иван принес свернутую в рулон карту, повесил ее на стене в казарме, собрал народ полукругом.

— Значит, так, воины, — начал он, причем «воины» прозвучало несколько издевательски, — план будущей баталии примерно такой… — Он задумался на секунды, поскреб в бородище. — Мы выделены в пеший отряд. Выдвигаемся вот сюда, в устье Кривухи, — указал он кончиком узкого и длинного кинжала на место, где синяя жилка реки встречалась с голубым пятном моря. — Нам дадут проводников из местных охотников. По сведениям разведки, противник о нашей экспедиции не подозревает. Племя на месте, откочевывать никуда не собирается. Наша задача — совершить скрытный марш и ударить со стороны леса, заставив их отступать в степь. Отсюда… вот отсюда, с юго-запада, подойдет еще отряд, в общем, нас примерно до сотни будет, сила немалая, так что племя в бой не вступит — они хоть и дикие, но не дурные.

— В степь пойдут? — уточнил кто-то.

— Точно, — кивнул Иван. — Но, несмотря на то что племя конное, они отягощены будут имуществом, женщинами и детьми, так что конный эскадрон их должен настигнуть. Вот с этого направления, — указал он кинжалом. — Отсюда как раз Кривуха путь отхода перекрывает, отсюда мы подойдем, тут овраги, так что путь у них будет один — вот сюда, на конную засаду.

На мой взгляд, план выглядел разумно. Более того, даже если разведка племени засечет подход наших сил лесом, то племя, привыкшее к набегам и отходам, все равно решит от нас убежать — они всегда так делают, если местным верить. И все равно наткнутся на кавалерию, которая прижмет их в узости. Потерь у них будет меньше, наверняка многие уйдут; но достанется им немало.

— Петр, — посмотрел Иван на Байкина, — ты с одним отделением пойдешь дальше берегом. Переправитесь скрытно через Кривуху и пойдете вдоль нее вверх по течению. Вам задача — перекрыть вот этот брод. — Кинжал перескочил по карте. — Это у племени единственный путь прорваться за реку, а там их в лесах ищи-свищи. Понял?

— Понял.

Петр это и так знал — похоже, говорилось уже больше для нас, личного состава то есть. А ничего, личный состав, то есть мы, внимал.

— В усиление придадут бомбомет во вьюках, — продолжил Иван. — Он пойдет к броду, остальным в лесу от них только проблемы будут — мулы не пройдут. Байкин, вы по тропе двинете, так что возьмете. С ним три человека расчета и еще два мула с боекомплектом. Как понял?

— Все понял, — кивнул Петр.

— Следом за вами морем пойдет яхта «Смелый». На ней будет дополнительный боекомплект, туда же будем передавать раненых и пленных, если такие на марше случатся. В виду берега, разумеется, — далее мы уже сами по себе будем.

— Как связь с ними осуществлять? — спросил уже я.

— Ракетами. Выдадим командирам взводов. Выбрать место, пригодное для высадки с лодки, дождаться подхода «Смелого» и пустить ракету. Дальше разберетесь.

— Понял.

— Противник вооружен однозарядками с дымарем, — продолжал Иван. — Не все, но с половину мужчин — туркам спасибо, это они подкидывают. Есть револьверы, есть несколько винтовок нормальных, но в общем — против нас они слабы. Боевого порядка нет, однако расслабляться при этом не надо: там каждый охотник с рождения, так что в лесу они как лешие — поди найди и поди не напорись на пулю. Смотреть под ноги: ставят и ловушки, и самострелы, и ямы копают.

Из форта в город никого не выпускали, даже местных. Думаю, для того чтобы кто-то, приняв на грудь, не проболтался о плане. А может, и просто не хотели, чтобы воинство с утра похмельем маялось, что более вероятно.

Поскольку делать было нечего, отбился я как можно раньше, завалившись на скрипучую кровать с пружинной сеткой. Хоть высплюсь, по крайней мере. И уснул, как провалился, практически моментально, без снов и любых беспокойств.

Подъем объявили в четыре утра, так что я себя похвалил за то, что не стал с вечера засиживаться, — выспался. Подхватился с койки, оделся, побежал к умывальнику, возле которого быстро собиралась толпа. Опять себя похвалил, на этот раз уже за проворность: успел одним из первых. Завтрак все жевали без особого аппетита — еще не проснулись, — хоть готовила кухня форта хорошо, жаловаться грех.

В казарме потрошили тюки с боекомплектом, каждый норовил взять патронов побольше. Я тоже не отставал, догрузился к штатным двум сотням, так что рюкзак начал серьезно оттягивать плечи. Вес-то у патронов раза в два с чем-то больше, чем у наших «гвоздей» пять-сорок пять. Но три сотни патронов взял, помимо всего остального, в бумажных пачках, обмотанных нитками. Выдали всем по четыре гранаты, похожих на обрезки труб, с торчащими хвостиками запалов и кольцами на них. Ну вроде и нормально.

Еще и рассветать не начало, как наш отряд, выстроившись в колонну по два, прошел через город. За нами топали три мула, груженные всяким железом и ящиками, — отделение огневой поддержки, получается. Только шли с ними не трое, как Иван огласил нам численность расчета, а четверо. Ошибся, получается. За мулами шли еще пешие взводы из состава местного ополчения, а всего численность до роты доходила примерно.

Сапоги дружно топали по мостовой, иногда у кого-то звякало железо, все сосредоточенно молчали. Настроение было таким… чуть возбужденным и в то же время решительным. На войну ведь идем — теперь-то это стало ясно всем. Не на шхуне путешествуем к месту, а вот прямо построились — и пошли именно воевать.

Темно в городе, лишь редкие огни за стеклами домов, а на улицах так вообще хоть глаз выколи. Фонари здесь только в центре, а нас явно стараются по окраинам вести, мимо порта. Берегом склады да лабазы, а потом — просто каменистая дорога, ведущая сперва вдоль пляжа, а потом слегка поднимающаяся в гору.

Понемногу светать начало, уже привычное огромное солнце вставало из лохматых черных джунглей, раскинувшихся перед нами. Ночная прохлада быстро отступала, давая место привычному дневному зною. Мне еще подумалось, что в тот день, когда я попал сюда, в Москве царила грязная и мерзкая, ветреная, холодная весна. Та самая, которую я ненавидел примерно так