Американец. Цена Победы - Игорь Леонидович Гринчевский

в лаборатории. В условиях же небольшого корабля — моментально портился. Качка и сырость убивали нежную электронику так же верно, как капля никотина — несчастного хомячка.

Когда я об этом узнал, тут же предложил упаковать электрические схемы в водо- и термостойкий компаунд. Вот только сказать оказалось проще, чем сделать. Из термостойких на выбор имелись фенол-формальдегидные смолы и эпоксидка, но в чистом виде не работал ни один из этих полимеров. То слишком хрупкий получался, то проблемы с отведением тепла возникали… Пришлось даже выделить на некоторое время мощности расчётного центра, чтобы разработать схему с оптимальным теплоотводом.

Сегодняшние испытания можно считать условно успешными, по крайней мере, четыре часа работы при волнении четыре балла, морозце под минус двадцать и промозглом норд-осте аппаратура вынесла. Затем пришлось вернуться в порт, чтобы высадить меня и Вуда. Так что, глядишь, скоро нам будет, что предложить для борьбы с немецкими субмаринами. Даже если Джавецкому так и не удастся доработать магнитные торпеды, останутся глубинные бомбы. Насколько я помнил, они были вполне эффективны даже против куда более живучих субмарин времен Второй Мировой.

В общем, у меня не было никаких причин отрываться на своих «безопасниках», решивших что-то там срочно доложить. Просто не успел перестроиться.

— У нашего Остапа есть новая идея. Но для её реализации нужна будет ваша помощь.

Шор встал, оправил на себе студенческий мундир и совершенно неожиданно широко зевнул. Та-ак, понятно! Гимназию наш вундеркинд закончил экстерном, досрочно, и уже полгода совмещал службу в структурах Артузова с учёбой на юрфаке Беломорского университета. А недавно завёл себе пассию из числа «пацанок». Судя по ширине зевка, спал он ещё меньше моего.

— Вот что, чудо, выгляни в приёмную, скажи, что я прошу срочно кофе подать, да побольше и покрепче. А пока его готовят, соберись и докладывай!

— Докладывать особо нечего. Я тут табличку составил. В первой колонке — информационный повод, который, как считает ваш гений рекламы, использовал в пропаганде именно наш подзащитный Коровко. Во второй — дата, когда этот повод приключился. А в третьей — дата первой фиксации этой реакции в слухах и сплетнях.

Он положил на стол листок с упомянутой таблицей.

— Сами видите, время реакции обычно составляет два-три дня. А в одном случае — вообще на следующий день.

— И что? — не понял я. — Мы и так знаем, что он не тугодум.

— В половине случаев, чтобы узнать об этих слухах быстро, нужно иметь доступ в высший свет Петербурга, — тут же ответил мне Иван Владимирович, с ходу понявший мысль подчинённого. — Так что, получается, наш разыскиваемый в столице и находится. Как и агенты «марсиан», ведь его личные контакты дискредитированы. Да и у господ революционеров они, если и имеются, то не так быстро работают.

— Подождите! Получается, «марсиане» добывают информацию из высшего света и прочих надёжных источников, оперативно делятся ею с Коровко, получают ответ и доносят до сетей господ революционеров? — изумился я.

— Похоже, что так, — подтвердил Константин Бенедиктович. — Причём нам важно, что «марсиане» всегда точно знают, где отыскать и его, и революционных связных. Они держат его где-то в Питере!

— И скорее всего, где-то в центре. В пригород так быстро не наездились бы, — развил мысль Шор. — Но мы его там искали. Он не появляется у знакомых и в общественных местах.

Тут внесли поднос с чашками, сахарницей и кофейником. Я слегка взбодрился кофе и родил следующий вопрос:

— И какая нам от этого польза? В центре столицы живет больше миллиона человек. Даже если оставить только квартиры, обеспечивающие привычный нашему оппоненту уровень комфорта, получится много тысяч. Как найти нужную? Ты что-то там говорил про мою помощь?

— Однажды перед вами уже стояла похожая задача. Тогда противником был некий Ян Карлович Бергман. Вы донесли до революционеров, что он — провокатор и…[2]

— И его убили британские хозяева! — криво улыбнулся я.

— Предлагаю пойти тем же путём. Устроим вам интервью с нужным журналистом. И вы ему расскажете про обстоятельства побега Коровко, напомните, что он шпион, а потом и вот эту таблицу покажете.

— Думаешь, повторится та же история? И Константина Михайловича прирежут те, кто его прячет?

Осип допил кофе и твёрдо ответил:

— Я считаю, что в текущих обстоятельствах нас устроит любой возможный итог. Если его тихо прикончат, рыдать не стану. Но особо на это не рассчитывал бы. Второй вариант — он сбежит. И вот тогда мы возьмём его на вокзале. Или ещё где. Просто потому, что будем ждать, ведь реакция последует очень быстро. Третий вариант — его перевезут. А вот переезды случаются нечасто, всего десятки в день. И в большинстве случаев дворник и швейцар хорошо знают переезжающих. Так что, если их предупредит полиция, проверять будем всего несколько вариантов в день.

— Толково! — одобрил я его мысли. — А ты не допускаешь, что у марсиан окажутся крепкие нервы?

— Это последний вариант, — согласился он. — Но если в этот момент мы дадим повод для очередной сплетни, они пойдут к связному. И вот тогда за ними будут следить. Есть не такой уж маленький шанс, что люди революционеров начнут крутиться вокруг квартиры, где держат этого Коровко, сыск-то у них тоже хорошо налажен.

— И этих наблюдателей отметят швейцар и дворник! — продолжил мысль Шора Артузов. — Те обязательно подойдут к ним с расспросами. Что ж, план толковый!

— Насчёт интервью я понял. Правда, для этого придётся согласовать с контрразведкой, что мы рассекретим обстоятельства побега Коровко. А какую сплетню мы распустим? — уточнил я.

— Ну, вы же только что с испытаний этой чудо-аппаратуры! — ухмыльнулся Иван Владимирович. — Хороший повод для торгов с британцами. Вот и допустим утечку про эту встречу.

— А мой подзащитный обязательно вывернет эту информацию во что-нибудь гадкое! — ухмыльнулся Осип. Всё-таки, привычка использовать адвокатские словечки и выражения у него неистребима!

* * *

Примечания и сноски к главе 30:

[1] Площадь трёх вокзалов — неофициальное название Каланчёвской площади (ныне — Комсомольской).

[2] Этот эпизод описан в романе «Американец. Капитаны судьбы». Впрочем, противостояние с Бергманом начинается у Воронцова еще в романе «Американец. Хозяин севера».

Глава 31

из мемуаров Воронцова-Американца

'…Как ни странно, больше всего времени отняло согласование с военной контрразведкой[1]. И ладно бы с меня просто потребовали