Гардемарин Ее Величества. Адаптация - Валерий Пылаев

состоянии «зарубаться» не стоит — слишком уже велика вероятность или остаться без пары зубов, или самому ненароком покалечить противника, проспавшего выпад, который обычно бьют только в глухую защиту.

Каратаев все это, конечно же, знал — но все равно продолжал подначивать нас обоих, будто мы уже бились с пажами в финале по АРБ.

Тимур, тем временем, пришел в себя и опять бросился в атаку. Обманное движение левой, хук правой, сразу следом — снова левой, уже прямой… Я затанцевал, стараясь сохранить дистанцию и не дать длиннорукому третьекурснику реализовать преимущество — и тут же чуть не лег от «вертушки» в голову.

— Раунд! — с явным неудовольствием проворчал Каратаев, щелкнув секундомером. — Разошлись по углам!

— Молодец, четко! — Медведь вцепился в меня здоровенными ручищами, разминая плечи. — Дыхалку ты ему уже сбил. Теперь еще полторы минуты простоять — и потом можешь заканчивать!

— Так, все, отдохнули… Бой!

Второй раунд тоже стартовал со взрывной атаки — но теперь Тимур работал медленнее. То ли выдохся в начале, то ли наслушался советов в своем углу и теперь нарочно оттягивался в центр ринга, экономя силы. Уход, нырок, обманное движение… Есть! Я снова дотянулся, пробив в солнечное сплетение.

— Локти не поднимай! — заорал Каратаев. — Корпус береги! Не видишь — он уже второй раз достал. А ты все стоишь, как гимназистка на танцах!

От таких слов темные глаза напротив полыхнули недобрым огнем. Тимур не любил проигрывать, и еще больше не любил делать это публично. Каратаев задел его самолюбие, и в следующем, финальном раунде парня даже не придется подзуживать — он и сам будет лупить в полную силу, пока не свалится.

Или пока не свалюсь я.

— Идиотизм какой-то, — пробурчал мне на ухо Медведь, когда я уселся в своем углу, вытирая пот и жадно глотая воду. — До соревов всего ничего, а этот баран вас в полный контакт выгнал! У него с головой все в порядке?

— Так ты спроси, — буркнул я, поднимаясь. — Вон он стоит.

— Ты там смотри осторожнее. — Медведь чуть понизил голос. — Хрен с ним, с физруком — Тимура береги. А то он парень горячий, сейчас закусится на принцип, и все, ему хоть ноги поотрывай — дальше кидаться будет. А поломаешь, как Гурама — считай, уехал наш кубок к мудакам красноперым. Держи себя в руках!

— Нормально все будет.

Я бросил полотенце Медведю и шагнул вперед.

— Начали… Бой! — гаркнул Каратаев.

Первый же кросс, хоть и пришел в «глухую», буквально отшвырнул меня на канаты. Движения Тимура стали заметно быстрее, чем были даже в начале поединка, а удары — резче и тяжелее, будто за время перерыва кто-то тайком сунул ему в перчатки пару лошадиных подков.

Дар⁈

Видимо, парню окончательно сорвало крышу, и он принялся лупить в полную силу, напрямую заливая энергию в кулаки и уставшие мышцы. В таком режиме даже опытный боевик не продержится долго, но на полторы минуты резерва может и хватить…

А меня?

Задумавшись, я на мгновение позже сбил перчаткой джеб, и в грудь будто врезали Молотом. Так, что ребра захрустели, а Тимур уже снова крутил свою фирменную «вертушку». Только на этот раз так, что не успей я присесть под удар — наверняка тут же поехал бы в больницу.

Дней этак на десять — в самый раз, чтобы проваляться все соревнования.

— Давай, Острогорский, давай! Что ты как балерина? Хватит танцевать, работай! Он же тебя размажет сейчас!

Тимур от сердитых воплей только воодушевился. И попер вперед с таким напором, что даже слепой догадался бы, что его руки и ноги заряжены Даром по самое не балуй.

— Эй… Эй, уймись! — Камбулат с Медведем повисли на канатах. — Ты с ума сошел⁈ Убьешь!

А вот со стороны физрука никаких замечаний не последовало. Он даже не поленился запрыгнуть в ринг, но, как выяснилось, вовсе не для того, чтобы остановить бой.

— Работаем! Работаем, я сказал! — ревел Каратаев. — Жалко? Пажи жалеть не будут! Стой, кому говорят — двадцать секунд осталось!

Чужая злоба, невесть откуда взявшаяся, била по ушам, подхватывала и уже готова была заставить тело зачерпнуть из резерва и закончить спарринг одним ударом… Правда, я бы с куда большим удовольствием врезал бы самому физруку.

А вот Тимур на него даже не смотрел. От перегрузки белки глаз налились кровью, но они все равно искали на ринге только меня. Никакого разума, никаких правил — одно лишь желание закончить все поскорее любой ценой.

Что ж, ладно. Хотите грязи — будет. Как говорится — кушайте, не обляпайтесь.

Снова разорвав дистанцию, я потянулся к резерву. И рванул в атаку уже на той скорости, что недоступна даже самым тренированным и крепким из простых смертных. Тимур тоже разогнал тело до предела, но уже никак не успевал за моими движениями.

На мгновение я увидел его глаза, в которых за пеленой гнева мелькнуло удивление и какая-то наивная, почти детская обида. Будто парень только сейчас понял, что его развели, что бросаться с кулаками надо было вовсе не на меня…

Но порой осознание приходит слишком поздно.

Я нырнул влево, уворачиваясь от медлительного, неуклюжего и совсем не страшного джеба, шагнул вперед, уперся растопыренной ладонью в тельняшку на груди и, чуть приподняв, с размаху обрушил неожиданно-легкое тело на ринг.

Обычному человеку такой удар наверняка бы переломал половину ребер, но Тимур «накачался» так, что даже вырубился не сразу. Пришлось добавить — сбоку, ребром ладони в основание черепа, как на показательных выступлениях.

Спите спокойно, господин унтер-офицер. И в следующий раз постарайтесь держать себя в руках.

— Нокаут, — наконец, констатировал Каратаев. — Конец боя. Отдыхайте.

Я с радостью потребовал бы объяснений, но после полутора минут пляски с озверевшим потомком Чингисхана сил осталось только выплюнуть капу и кое-как добрести до своего угла ринга, по пути стряхивая с рук вспотевшие перчатки. В голове гудело, а верхняя губа чуть саднила изнутри — видимо, все-таки пропустил «плюху».

И даже не заметил.

— Блин, да что это на него нашло? — пробормотал Медведь, глядя вслед удаляющемуся Каратаеву. — Вот зараза, специально же Тимура заводил! Будто хотел, чтоб он Дар использовал… У тебя что, опять с ним терки какие-то?

— Знаешь, а мне вот так кажется, что ему по барабану, кто кого покалечит, — проговорил я, вдоволь напившись. —