Лики Богов. Часть I. Война с черным драконом - Тара Роси

Навь. Стихли с той поры материнские причитания, крики жён и детский плач, остались лишь боль и пустота в сердцах. Те малочисленные семьи, кои остались в близлежащих деревнях, собирали обозы, направлялись в Перунову крепость. Мирная жизнь оставляла эти земли, таяла, словно утренняя дымка.

Выбив щепки, топор вонзился в прибитую к забору крышку, за ним последовал второй. Нахмурившись, Родослава подошла к мишени, вытащила топоры. Провернув в ладонях оружие, отошла на двадцать шагов, вновь метнула топоры.

— Не поспешила ты Каркуна к Истиславу направить? — пробурчал Рагдай, бросив кинжал в мишень.

Блестящий клинок вонзился рядом с Родославиным топором. Богатырша гневно зыркнула на воеводу, выхватила нож из-за сапога, метнула. Остриё ножа впилось в рукоять кинжала, и оба клинка повалились на землю.

— В твоей главе, лысой аки моё колено, совсем ума не осталось? — прошипела Рода. — Ариманы рвались к Аргуни, рубили нас, себя не жалея. Почто? Никак смеха ради, да? Сызнова воротятся, моргнуть не успеешь! А Камбалу далече, Истиславу до нас с войском месяц добираться! А пред тем ему вече собрать надобно, на коем его князем назовут… коли назовут. Вот тебе ещё недели две. Продержишься ты это время, Рагдай?

— Твоя правда, — вздохнул воевода. — Прозорлива ты, дочь Акима. Надо было тебе воеводой становиться.

— Не надо, — похлопав Рагдая по плечу, осекла Рода. — Ты ступай к дружине, расскажи о наших думах, пущай к худому готовы будут.

Рагдай лишь кивнул в ответ, нехотя поплёлся к дружинному дому, в коем воины поминали павших братьев.

Рода сделала шаг к мишени, но тут же замерла на месте — что-то, вращаясь, пронеслось мимо богатырши; издав стук, впилось в край прибитой крышки. Обернувшись, Рода увидела женщин — их было не больше двадцати, с виду обычные бабы в сарафанах да платках. Те, что приехали из ближних деревень хоронить своих мужей и сыновей.

— Здравствуй, Родослава Акимовна, — сказала одна из них, уперев руки в бока. — Вижу, не признала меня.

Рода смерила её взглядом — полноватая обычная баба с сетью морщин на щеках, с проседью, выбивающейся из-под платка.

— Назовись уже, — холодно велела богатырша.

— Негоже подруг не узнавать, — ухмыльнулась женщина, подходя ближе. — Здесь мы расстались с тобой поболе двадцати лет назад.

— Великие Боги, — всплеснула руками Родослава, — Зоряна!

— А вот ты не особо-то изменилась, — заметила Зоряна. — Помнится, разговоров «вокруг да около» ты не жалуешь, посему скажу сразу, почто мы к тебе пожаловали.

Рода скрестила руки на груди, прищурилась, ожидая слов старой подруги.

— Ариманы не от скуки на острог напали, — продолжила Зоряна. — Воинов наших положили, да самих их полегло не меньше. Я хорошо помню прошлую войну с Аримией — всё повторяется, Рода.

— Что с того, Зоряна? — напряглась богатырша, предчувствуя дурные задумки бывшей омуженки. — Вам, бабам, токмо в крепость дорога.

— Мы оружие в руки возьмём, заместо мужей да сыновей встанем, — заявила Зоряна.

Рода посмотрела на брошенный Зоряной топор, изогнув бровь, указала на него пальцем.

— Навык-то ты уж растеряла, дружка. Мужа тебе не заменить, он умелым воином был.

Зоряна подошла к богатырше, сжала её плечи.

— Рода, ты за одну битву четверть дружины потеряла. То, что таких битв будет не одна да не две, ты без меня ведаешь. Помысли хорошенько, покамест времечко у тебя есть, подготовь нас. Будет тебе хоть какая-то подмога, — Зоряна повернулась к пришедшим с ней женщинам, указала пальцем на одну молодку. — Дочь моя — Калина — добрым лучником тебе станет да мечом владеет не хуже меня. Ива с дочерьми из луков стреляют метко, Ягода с молотом управляется ловко. Ты силу нашу направь, Рода, обучи…

— А чего ты ко мне дочь притащила, коли, насколько мне ведомо, у вас с Гордеем сыновья имеются? — фыркнула Рода.

— Я вчера схоронила мужа, — процедила Зоряна, — не желаю подле кострищ сыновей оплакивать. Полягу, а их жизни сберегу. Ну а Калинка сама пожелала в омуженки идти.

Рода тяжело вздохнула, обведя собравшихся баб усталым взором.

— Будь по-вашему, бабоньки, — кивнула она, указала на длинный дом. — Малый дружинный дом занимайте. Баня, что подле него, тоже ваша. Потолкую про вас с Рагдаем, подыщем вам кольчуги да оружие.

Зоряна улыбнулась ей и сделала было шаг к дочери, как Родослава сжала плечо, заставив остановиться.

— Не пожалела, что ради Гордея службу оставила воинскую? — шепнула богатырша.

— Нет, — искренне ответила Зоряна. — Кабы не война грядущая, не взялась бы за меч… Слыхала, у тебя сын есть. Не от Велибора ли?

— Есть у меня сын, — кивнула Рода, отведя от подруги руку, — да не Велиборов он.

— Сызнова мы вместе, дружка, — улыбнулась Зоряна, — землю тархтарскую храним… на той войне выжили, глядишь, эту тоже пройдём.

— Дадут Боги, пройдём, — улыбнулась в ответ богатырша.

* * *

Стук молотов чередовался с шипением рубанка и мужским уханьем. Дом рос от часа к часу, расширялся. Место для возведения хором выбрали под стать будущему хозяину — тихое, нелюдимое, подальше от шумного детинца. Баровит молча наблюдал за кипящим строительством, всё больше погружаясь в тоску и раздумья. Слишком быстро принято это решение, несвоевременно. Но ни на что Баровит повлиять не мог. Дружинные братья одобрительно восприняли новость о возведении дома и с небывалой охотой принялись за дело. Волот казался самым довольным, словно этот дом строили для него. Гроздан, открыв рот, наблюдал за тем, с какой лёгкостью витязь ворочал брёвна, будто они и не весили ничего. Вако принялся за своё ремесло — вырезал причелины, ставни и кружево; скоро и до поручней дойдёт. У всех дело ладилось, весёлые песни не смолкали — казалось, каждый был рад мирным заботам, каждый устал от походов и битв.

Прислонившись спиной к забору, Баровит прерывисто выдохнул, потёр бороду. Радость Волота, вещие сны батыя — это, конечно, хорошо, вот только сердце было не на месте… Глухой стук, словно что-то тяжёлое упало на землю, заставил витязя отвлечься от раздумий. Обернувшись, Баровит увидел насупившуюся Радмилу, отряхивающую рубаху.

— Скажи-ка, старший дружинник, сколько ещё мужики на тебя горбатиться будут? — пробурчала она.

Не успел Баровит сказать хоть слово, как на Радмилиных фазанов повалились зайцы. Не смотря витязю в глаза, Умила поправила лямку налучей, смахнула с головы подруги сухие еловые иголки.

— Что ты взъелась, Радмилка? — сказала омуженка, чувствуя пристальный взгляд Баровита.

— Умила, — закатила глаза лучница, — мы, почитай, месяц вдвоём на охоту ходим. Так притом ещё дичь таскаем да потрошим. Сколько можно?

— Не бранись, соколица, — улыбнулся Зорька. — Ты Волота покличь, пущай он тебе подсобит с дичью. А то ещё ненароком кого из зевак бревном зашибёт.

Радмила фыркнула в ответ,