Шарлатан V - Квинтус Номен

пришлют что-то вроде Ил-62: слышал, что испытания этой замечательной машины уже почти закончились. Но прилетел самолет ну очень неожиданный: Ту-95, правда, как выяснилось чуть позже, «в пассажирском варианте». С очень комфортабельным салоном на два десятка пассажиров, в нем даже диван-кровати были установлены. И вот на нем я и убыл в Москву. Тоже, по моим ощущениям, не особо роскошный вариант: раньше я только слышал, что машины очень шумная, а теперь это услышал. И из самолета (он сел на Чкаловском аэродроме) я вышел с опухшей головой и совершенно невыспавшимся: внутри поспать из-за шума мне так и не удалось. А так как поспать (и отключить мозг) мне так и не удалось, я весь полет размышлял над тем, зачем я так срочно в Москве понадобился, что за мной даже такой самолет прислали. Впрочем, еще думал и о том, что появился шанс все же к жене и детям заскочить — но реальность все мои надежды развеяла.

Развеяла потому, что оказалось, что я понадобился именно Зинаиде Михайловне (правда, она все же догадалась с собой в Москву и Лиду все же захватить), так что хотя бы ночь и кусочек утра мы провели вместе: нам отдельный и очень неплохой номер в «Метрополе» выделили. А Зинаиде Михайловне я срочно потребовался затем, что я, оказывается, «по мелочи» наговорил, запрашивая разные поставки всякого в Танзанию, уже почти на два миллиарда рублей, но ее не сумма возмутила. Ее, напротив, заинтересовало то, что в своих обоснованиях я указал, что все такие вложения окупятся буквально за пару лет — и она решила из меня вытрясти, а не стоит ли такую же схему и для СССР разработать. Потому что если получится и у нас подобный трюк провернуть, то мне вовсе не обязательно сидеть в далекой Африке. И она эту идею попыталась «продавить» через Совмин и Политбюро — но получила отлуп, причем с формулировкой «у предложения отсутствует экономическое обоснование» и очень захотела от меня такое обоснование немедленно и получить. А для этого притащила в Москву и плановый отдел министерства почти в полном составе…

Ну, ситуация с плановиками мы детально разобрали за день, и все разошлись взаимно довольные друг другом: я ведь по сути дела «доказал» товарищу Коробовой, что специалисты к нее работают исключительно грамотные и они все рассчитывали правильно. Просто тут лишний раз был подтвержден еще и тезис о том, что деньги — это мера овеществленного труда, а если у рабочего-танзанийца зарплата будет в районе ста семидесяти рублей, а у советского — слегка за тысячу, то совершенно естественно рентабельность (по полному циклу производства) предприятия в Танзании окажется в шесть раз выше. И это — «при измерении средней температуры по больнице», а в некоторых отраслях, где еще и «природная рента» (точнее, цена ископаемых) составляет заметную часть, рентабельность может и гораздо большей получиться. А так как я изначально считал именно рентабельность советских инвестиций в Танзании именно с точки зрения пользы для СССР, оно так и получилось.

Еще я очень детально смог объяснить, почему года через два, когда Союз свои вложения в экономику Танзании вернет, рентабельность этих производства в самой стране начнет довольно быстро падать: нам (то есть СССР) будет очень выгодно, если там зарплата у рабочих начнет быстро расти и труд «овеществляться» будет уже гораздо дороже (в циферках): африканцам будет гораздо выгоднее основную торговлю вести именно с Советским Союзом (из-за того самого пресловутого 'паритета покупательной способности), а более обеспеченный танзанийский рабочий востребует и больше товаров из СССР. Просто потому, что экономика, опирающаяся на население в двенадцать миллионов человек, не в состоянии производить все, для этой экономики необходимое — но она сможет производить много такого, что позволит это необходимое обеспечить путем внешней торговли. Ну, ту же гвоздику и орехи кешью, ниобий и еще довольно много чего крайне полезного. Правда, при условии, что она сначала сможет обеспечить базовые потребности собственного населения — а это еда, жилье, медицина и образование. И если с образованием товарищ Ньерере успел заложить какую-то неплохую основу, то на все остальное у него пока просто средств нет — но если ему эти средства предоставить…

После обеда второго дня моего пребывания в Москве я еще успел побеседовать в Пантелеймоном Кондратьевичем, и то, что я наметил в Африке, его очень сильно заинтересовало:

— Мне тут принесли почитать очень интересный фантастический рассказец, за авторством аналитиков из твоего института… бывшего института. И там расписано, как всего за два года из этой, как ты любишь называть, жопы мира будет выстроена процветающая и очень современная страна. А если мы обеспечим им поддержку еще лет на пять…

— Мне посему-то кажется, что про следующие пять лет в этом рассказике ничего вообще написано не было.

— Ну да, не было, но если экстраполировать…

— А тут нельзя экстраполировать, в принципе нельзя. Сейчас в той же Танзании, грубо говоря, ничего нет, и если туда поставить сотню простых бытовых холодильников, то число холодильников в стране вырастет сразу в двадцать раз. Но если мы поставим еще сотню, то рост окажется уже меньше, чем двойной…

— А… понял, умеешь ты наглядно и понятно объяснять.

— Ну так я продолжу: мы сейчас вкладываем, как подсчитала Зинаида Михайловна, два миллиарда рублей — и это, между прочим, за год по сути увеличит бюджет страны более чем вдвое. Миллиард мы вернем в течение года хотя бы потому, что получая оплату за поставки натуральным продуктом мы попросту монополизируем мировой рынок гвоздики. Увеличим ее цены на треть — и ее все равно всю буржуи купят, просто потому, что гвоздика эта всегда была лишь приправой, ее в домашнем хозяйстве нужны не килограммы, а граммы и купить пакетик за доллар или за полтора… любая домохозяйка даже на цену обращать внимания не станет, ей пакетика хватит на пару лет. А получится с миру по нитке в чистом виде. Но долго мы так монополию удержать не сможем: танзанийцы сами или вообще жители других тропических стран захотят ее задорого иностранцам продавать, плантации расширят — и рынок вообще обрушат. А там такого не надо, так что эти деньги мы сможем только одноразово, то есть в течение одного года у буржуев воровать, даже, скорее, одного сезона. Но выручкой мы обязательно будем должны с Танзанией поделиться, поставив им всякое полезное в других целях оборудование. Я тут списочек подготовил…

— Но ты же понимаешь,