Лилит - Никки Мармери

Иудеи и на улицах Иерусалима, потому что тогда мы были сыты и счастливы и беды не видели. А с того времени, как перестали мы кадить богине неба и возливать ей возлияния, терпим во всем недостаток и гибнем от меча и голода» (Иеремия 44: 17–19).

Мифология Месопотамии

Во второй части путешествие Лилит в Шумер показывает неразрывную связь между древнееврейской и месопотамской мифологией.

Лилит сама появилась на свет в Шумере, впервые возникнув в истории в стихотворении третьего тысячелетия до нашей эры «Инанна и дерево Хулуппу». В нем демоница по имени Лилит устраивает себе жилище в стволе священного дерева – эта история имеет общие элементы с более поздним мифом из Книги Бытия.

Библейская история об Эдеме также имеет общие мотивы с повествованием об Энкиду и Шамхат в эпосе о Гильгамеше (ок. 2100 года до н. э.). Ноев потоп предвосхищают стихи о Гильгамеше, а история Каина и Авеля имеет отчетливую связь с соперничеством между земледельцем Энкимду и пастухом Думузи за руку богини Инанны.

Мое предположение, что Ашера первоначально была богиней Урука, основано на сходствах и перекрестной идентификации великих семитских богинь Ашеры, Астарты, Иштар и Инанны, а также шумерской надписи 1750 года до н. э., описывающей богиню Ашратум как жену бога Ану. Ашера не обладает всеми качествами Инанны, но обеим принадлежит эпитет Царицы Небесной, и обе связаны с планетой Венера.

Жрица в Уруке вдохновлена Энхедуанной (род. в 2286 году до н. э.), верховной жрицей богини луны Нанны в Уре и первым в истории автором, известным по имени. Ее изысканные, сокровенные гимны, посвященные Инанне, отражают глубину женской преданности божественному женскому началу более четырех тысяч лет назад.

Спуск Лилит в подземный мир (Шеол в древнееврейской традиции, Кур в Шумере) вдохновлен поэмой «Нисхождение Инанны в нижний мир» (1900–1600 годы до н. э.), в котором Эрешкигаль, царица подземного мира, подвешивает тело своей божественной сестры на крюк, вбитый в стену.

Проклятие Ханаана

История о том, как Ной проклял своего внука Ханаана и всех потомков его, обрекая их на рабство, является одной из самых странных в Библии. Смысл понятен: оправдать порабощение израильтянами (потомками Сима) хананеев (потомков Ханаана). Но чем же Ханаан заслужил такое ужасное наказание? Из библейского описания можно лишь понять, что отец мальчика увидел его деда нагим: «Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем. И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих» (Книга Бытия 9: 20–25).

В иудейском Писании выражение «видеть» или «открыть» чью-либо наготу служило эвфемизмом для полового акта – это значение разъяснено в Книге Левит 20: 17. Раввины третьего века в Вавилонском Талмуде сходились во мнении, что Хам либо предался содомскому греху с Ноем, либо кастрировал его. В «Иудейских мифах» Роберт Грейвс и Рафаэль Патаи утверждают, что из повествования в Книге Бытия был вырезан важный фрагмент, что сделало менее явным мифологическое происхождение этой истории и ее сходство с современными ей хеттскими и греческими сюжетами о кастрации отцов сыновьями. Проклятие за гнусное преступление падает на Ханаана, поскольку Хам уже получил благословение Господа (Книга Бытия 9: 1).

Иезавель

Ни одной женщине в Библии не доставалось столько ненависти, сколько Иезавели, царице Израиля IX века до н. э. Три тысячи лет после смерти ее имя остается синонимом аморальности, злокозненности и распущенности. Но в чем же состоит главное преступление Иезавели? Ответ, возможно, дает пророк Илия, требуя от царя Ахава: «Теперь пошли и собери ко мне всего Израиля на гору Кармил, и четыреста пятьдесят пророков Вааловых, и четыреста пророков дубравных, питающихся от стола Иезавели» (3-я Книга Царств 18: 19).

Иезавель поклонялась богине Ашере, которую очерняли и удаляли из еврейской истории авторы Книги Царств, писавшие через три столетия после тех событий. Последовавшее далее сражение между израильтянами, которые исповедовали политеизм и монотеизм, на горе Кармил будет иметь тяжкие последствия для царицы, поклонявшейся богине.

Конечно, Иезавель не святая. Она истребляет пророков Яхве и подставляет безобидного Навуфея, чтобы заполучить его виноградник. Но в этом она не отличается от Илии, который истребляет пророков Ваала. Почему бы ей не быть столь же страстной, столь же преданной своей богине, как Илия был предан Яхве?

Это и есть та Иезавель, которую я хотела описать: властная и злопамятная царица, самозабвенная жрица и, пока все не пошло прахом, любимая невеста и надежда Израиля на будущее, описанная в 44-м псалме, который, как считается, отмечает ее брак с царем Ахавом: «Вся слава дщери Царя внутри; одежда ее шита золотом; в испещренной одежде ведется она к Царю; за нею ведутся к Тебе девы, подруги ее, приводятся с весельем и ликованьем, входят в чертог Царя».

Арамейские имена

В пятой части я везде использовала арамейские имена: Иешуа вместо Иисуса, Мариам вместо Марии, Иегуда вместо Иуды и прозвище Кифа (от арамейского слова «камень») вместо Петра.

Гностические евангелия

На пятую часть большое влияние оказали Гностические евангелия – собрание рукописей, открытое в египетском Наг-Хаммади в 1945 году. Эти тексты, написанные в первые века христианской эры, были запечатаны в тяжелом кувшине и захоронены в IV веке нашей эры, когда гностицизм – вера в божественную искру в каждом человеке и порочность материального мира – начал становиться опасной ересью.

Неудивительно, что эти писания дают совершенно иной взгляд на Иисуса, его учеников и раннее христианство, нежели евангелия Нового Завета.

Мне показался самым поразительным текст «Гром – Совершенный Ум», послуживший источником вдохновения для гимна, который Мариам бросает на ветер, когда впервые встречает Лилит в пещере близ Магдалы. Мы не знаем настоящего автора (авторство Мариам – моя выдумка), но гимн удивительным образом описывает божественную женскую фигуру, совершенно отсутствующую в более позднем христианстве. Он ошеломил меня, когда я прочитала его впервые. Строчка «я первая и последняя» бросает прямой вызов мужскому Богу, который говорит то же самое в Книге Исаии (44: 6). Но далее бесстрашно утверждается женское начало: преследуемое, затравленное и оклеветанное, но по-прежнему сильное. Мне этот текст показался словами самой пропавшей Ашеры, доносящимися через разлом в два тысячелетия.

Женская божественная фигура появляется в