Дневник времён заразы - Яцек Пекара

Что до меня, можешь хоть самого бургомистра отравить или весь городской совет, если у тебя хватит на то смелости, решимости и будет такое желание. Лишь бы ты сделал это из обычных человеческих побуждений, таких как месть или жажда наживы, а не для того, чтобы распространять славу дьявола и демонов.

Он слабо улыбнулся.

— Написали, — на этот раз он уже шептал, — что я подлил яд в кропильницу в притворе церкви под названием Меча Господня.

Я мгновение молчал.

— Ах вот как… — наконец ответил я и кивнул. — Расследование по такому делу действительно было бы нашей задачей. Но ты ведь не делал ничего подобного, Йонатан, правда?

— Конечно, нет, — ответил он покорным, угасшим тоном. — Я даже не знаю, где стоит эта церковь.

— Конкуренция среди купцов порой принимает устрашающие размеры, — сказал я. — Вижу, у аптекарей дела обстоят не иначе…

Он кивнул.

— В Кобленце моего знакомца забили дубинками, когда он вечером возвращался домой, — с грустью вздохнул он. — Только потому, что он не соглашался на сговор цеха, чтобы у всех аптекарей были одинаковые цены. У Детлефа, этого моего знакомого, был доступ к более дешевым поставщикам, так какая бы в подобном сговоре была для него выгода? Прибыль у него была бы выше, но клиентов меньше. Он спорил и спорил, дискутировал, пока наконец коллеги по цеху не решили, что с них хватит споров и дискуссий, и забили его, когда он возвращался из кабака. Троих детей оставил и жену совсем молодую. — Баум снова вздохнул, не знаю, то ли из жалости к семье убитого, то ли из-за того, что молодая женщина пропадает во вдовстве.

— Печальная история, — признал я.

— А медики? — Он посмотрел на меня. — Думаете, они счастливы, видя, что мы, аптекари, не только превосходим их в знании лекарств, но и умеем ловко обследовать пациента и назначить ему правильное лечение? Может, у меня и нет университетского диплома, но уверяю вас, если бы вы, не дай Бог, заболели, я бы посоветовал вам лучше, чем любой лекарь.

— Ну вот еще! Зачем же нам лекари, раз у нас есть аптекари? — с деланным энтузиазмом воскликнул я.

Баум слегка улыбнулся, ибо, к счастью, был достаточно сообразителен, чтобы понять мой сарказм.

— Видите ли, господин инквизитор, я не сложу сломанные кости, не вырежу свищ или геморрой. Язвы, может, и смог бы вскрыть и очистить, но предпочел бы этого не делать, потому что мне это противно. — Он содрогнулся. — Так что для таких вещей медики, или, вернее, хирурги, очень даже подходят и полезны… Я не отрицаю этой полезности, только пусть они нам, аптекарям, не мешают действовать…

— И как же проявляется недовольство лекарской компании по отношению к вам?

— Доносят на нас городским властям, — ответил он. — Требуют издания указов, чтобы мы не имели права практиковать или давать советы. Хотят, чтобы вся наша деятельность сводилась к растиранию лекарств по их заказу. А так быть не может! — Он гневно тряхнул головой.

* * *

В винной лавке «Под Распевным Козликом» наружу были вынесены стол и две скамьи, но поскольку стояли они на самом солнцепеке, сидевшие там люди были красные, потные и раздетые почти донага. Не настолько, чтобы оскорблять общественную нравственность, но уж точно настолько, чтобы счесть их неопрятными забулдыгами. Впрочем, все они и так были мертвецки пьяны. Что ж, всякий, кто не чурается выпивки, знает, что пить, когда сильное солнце палит в голову, — не лучшая затея. Мы вошли внутрь, в помещение, обычно гудевшее десятками зычных голосов, а сегодня, несмотря на множество людей, куда более тихое, чем обычно. Что ж, в этом душном, жарком помещении было тяжело дышать, не говоря уже о том, чтобы кричать или перекликаться. К несчастью, в кабаке воняло почти так же, как и всегда, что человеку, наделенному чутким обонянием, совсем-совсем не нравилось. Смрад потных человеческих тел, грязной одежды, а также пива и дешевого вина безжалостно ударил мне в ноздри. Хотя, на удивление, сегодня в этот букет не вплетался смрад вареной капусты, который обычно был здесь более чем интенсивным, особенно в послеполуденное и вечернее время.

Мы сделали несколько шагов в сторону стойки. В углу лежал кто-то, повернувшись лицом к полу, кто то ли напился, то ли уснул, то ли ему стало дурно, то ли он умер, но никому даже не хотелось проверить, каково его истинное состояние.

— Из огня да в полымя, — уныло пробормотал Баум.

— Так что? Уходим?

— Э, останемся уж, — ответил он, вздыхая с покорностью. — Скажу вам, что после бутылки-другой любая боль меньше донимает. Даже жару и духоту легче переносить, когда влил в организм спасительной влаги.

Какой-то мужчина резко встал из-за стола, вызвав громкий скрежет скамьи, после чего остановился, пошатнулся и рухнул во весь рост. И ему еще повезло, что головой он ударился не о каменный пол и не о какую-нибудь мебель, а всего лишь о сапоги пьянчуг, сидевших за соседним столом. Те тотчас отпихнули его в сторону, а он через мгновение пришел в себя, встал на четвереньки и, покашливая, так вот, все время на четвереньках, с трудом поковылял к выходу, словно какой-то миниатюрный хромой конёк.

Мы подошли ближе к стойке, у которой стояла девка с настолько расхристанной блузкой, что человек поневоле, вместо того чтобы смотреть в ее лицо цвета спелой арбузной мякоти, пялился на крючки, которые, казалось, вот-вот, с величайшим трудом, не выдержат и выпустят на волю мощную грудь.

— Чего? — рявкнула она, увидев нас.

Но не успел я ответить, как уже увидел, что трактирщик быстренько семенит в нашу сторону и отталкивает девку так ловко, что по пути еще успевает отвесить ей сочный шлепок по ее широким ягодицам.

— Чем могу служить, господин инквизитор? — спросил он с подобострастной миной и улыбкой на лице. — Простите, что девка вас не признала, она тут новенькая. Только-только взял ее на службу.

— Ничего себе девка, — с одобрением пробормотал Баум.

— У кого есть несколько крон, тот может позабавиться с ней наверху, потому что это барышня работящая, весьма охочая подзаработать, — с улыбкой пояснил владелец винной лавки. — Ну а вы что-то на богача не смахиваете, — добавил он, на сей раз насмешливым тоном, оглядывая Баума суровым и критическим взглядом.

Бедный Баум, и без того красный от жары, на сей раз аж посинел от возмущения. Я решил выручить его из неловкого положения.

— Присутствующий здесь магистр аптекарского дела Йонатан Баум, которого вы так опрометчиво оценили, имел неприятное приключение с ворами, — пояснил я. — Обобрали беднягу до нитки, так