Рыжий: спасти СССР – 2 - Валерий Александрович Гуров

рассмеялись. Из колонок на стенах лилась тихая музыка — лёгкий джаз, я не успел разглядеть: то ли это пластинка, то ли играют где-то в глубине зала. Но то, что работает еще и ВИА, точно. Без него и праздник скомканный. Но зал был большой и чтобы танцевать нам нужно было пройтись.

Блюда стали приносить быстро, одно за другим. Официант не просто ставил тарелки на стол — он буквально представлял каждое блюдо, как шедевр, с лёгким поклоном.

— Вот грибной суп-пюре, приготовленный по классическому ленинградскому рецепту. Прошу, — сказал он Тане и пододвинул тарелку так, словно вручал драгоценность.

— Кстати, — сказала Таня. — Папа сказал, что тебя хотят пригласить на одну передачу. Типа молодого специалиста, активного комсомольца. Это правда?

— Поговорим об этом позже. Интересно только откуда папе это известно, — улыбнулся я. — Сейчас мы здесь, и этот вечер — только для нас.

Да, пришло приглашение сняться на телевидении. О нашем опыте в общежитии решили снять документалку. Нет, не только про нас. Это будет документальный цикл про всю систему профессионально-технического образования. Но отдельным блоком будут идти мои инициативы и наши зарядки в общежитии.

— Ты прав, отдыхаем, — согласилась Таня. — Иногда нужно просто жить моментом.

Настя кивнула, ловко управляя ножом и вилкой, а Степан уже почти доел свой бифштекс.

— За нас! Пусть у все все сложится! — сказал я и верил в то, что говорил.

— А у нас ведь и фотоаппарата нет, — вдруг сказала Таня. — Такой вечер, а запомнить только в голове…

Таня посмотрела на меня и сказала:

— А ведь когда-нибудь мы всё это будем вспоминать. И кто знает, останемся ли мы такими же?

— Я надеюсь, что нет, — ответил я. — Надеюсь, что будем лучше.

Настя посмотрела на меня внимательно, словно пытаясь понять, шучу ли я или говорю всерьёз.

— Мы точно будем другими. Но главное, чтобы вместе, — наконец сказала она.

Мы ели, пили, шутили и молчали, как это бывает у людей, которым хорошо друг с другом. За окнами вечер медленно переходил в ночь, заиграли огоньки на улицах. Ленинград сиял, как праздничная витрина, и казалось, что весь город знает: сегодня что-то особенное.

— Танцуют здесь? — спросила Таня, когда разлилась медленная композиция.

— Намек понял! — сказал я, встал, протянул руку Тане. — Мадмуазель, будьте добры, не откажите. Желаю вас… Ангажировать. Ну и то, о чем вы подумали, тоже желаю.

Сначала Таня немного смущалась, не думаю, что девушка завсегдатай таких заведений. Да и сама призналась, что в первый раз в ресторане. Но, почувствовав, что я веду уверенно, расслабилась. Мы двигались в такт музыке. Я чувствовал аромат её духов, едва уловимый, тёплый, словно вкрадчивое напоминание о близости. Близости я как раз очень хотел. Дурманила Таня своим видом, поведением.

— Ты хорошо танцуешь, — прошептала Таня.

— В моей прошлой жизни мне приходилось часто бывать на балах, — пошутил я.

Она посмотрела на меня с полуулыбкой, как будто не до конца поняв, шутка это или нет. И, может быть, уже тогда начинала догадываться, что во мне есть нечто странное. Но — не задавала лишних вопросов.

Когда музыка стихла, мы остановились, и Таня задержала мою руку чуть дольше, чем было нужно. А потом, как будто спохватившись, сказала:

— Пойдём, а то Настя с Степаном скучают.

Это, наверное, все же что-то метафизическое, когда двое молодых людей, которые уже спят друг с другом, могут так чувственно стоять. Я не настолько был впечатлен, наверное, Таниных эмоций нам хватало на двоих.

— Это девушкам от вон того столика, — сказал официант и показал на столик, за котором сидели дети гор.

— Твою же мать! Ну так и знал, что без драки сегодня не обойдется, — рассмеялся я. — Пойду поговорю!

Вот и хочется отойти от стереотипов. Но не получается. Есть ресторан, есть красивые девушки, есть кавказцы, сидящие недалеко и сорящие деньгами. Наверняка, грузины.

— Я с тобой! — спохватился Степан.

— Только молчи! — сказал я. — Дай я сперва попробую уладить недопонимание дипломатией.

Горячие ребята заволновались, подобрались когда мы к ним приближались. Их было четверо, наверняка, считали, что теперь все можно, что выдюжат против нас двоих. И ведь не указ им, что место такое элитарное. Наверняка, приезжие. Но я не собирался драться, я хотел цивилизованно попросить ребят не заниматься пустым делом. Наивно? Может быть, но попытаться же нужно.

— Э! Что надо? — уже на подступах нас встречали возгласы вероятного противника.

Уже по тону можно было догадаться, что дело пахнет дракой. Но нельзя терпеть, чтобы моей девушке кто-то дарил шампанское с обязательным последующим спросом с девчонок, что раз они пили подарок, то должны и одарить. Это извечная борьба за женщин. И горе тем, кто станет даже не на моем пути, а вот когда у Степана только начался завязываться роман. Злой он. А мне нужно привязывать к себе этого бойца. Кровью мы уже повязаны, если наши девушки еще подружатся… Все, единомышленник, тот, кто и спину прикроет.

— Чубайсов! Ты ли это? — прозвучал еще один оклик в стороне, из-за столика с декоративной пальмой заставил меня остановиться.

— Эдик? Матвей? — я посмотрел в ту сторону, откуда был крик и увидел большую компанию, в основе которой были те ребята, с которыми я отдыхал, ну и работал, на даче.

— Ты чего не позвонил, что будешь в Астории? — упрекнул меня Эдуард Мальцев.

И, вот честно, лучше бы я подрался с кавказцами, чем увидел Лиду, которая высунула свое симпатичное личико из-за декоративной пальмы. Я уже и забыть ее хотел, да и забывал. А тут… Таня… Лида… Нет, все зло от баб. Вместо того, чтобы заниматься своими делами и думать только о целях, еще и эту Санта-Барбару разруливать.

— А что тут? — прорычал Матвей, выглядящий самым внушительным и среди нас и среди ребят с Кавказа. — Проблемы, Толя?

После этих слов из-за стола Эдика поднялись еще три парня, среди которых был и Сашко. Этому стоило бы посидеть. Не боец. Но в этом времени так не принято, отсиживаться. Это позор, если не встрянешь в драку, когда твои друзья дерутся, даже если и будут последствия. Но я не хотел довести дело до такого развития событий.

— Ребят, мы вам должны за подгон