Старуха 5 - Квинтус Номен

не пожалел, хотя первое время он совершенно не понимал, что и почему написано в боевых уставах КГБ. Поначалу не понимал, но потихоньку все же разобрался…

Когда Вера Андреевна в молодости была зачислена на службу в армию, ее раздражало требование ко всем офицерам не просто изучать, а буквально наизусть знать боевые уставы. Но служба есть служба – и уставы она изучала усердно. Хотя понять, зачем капитану-химику нужен устав «мотопехотный взвод в обороне», она так и не смогла.

А Вера этому обстоятельству лишь порадовалась: тезис о том, что «уставы пишутся кровью», она никогда сомнениям не подвергала, а тут представилась возможность ну хоть как-то количество потраченной на «литературное творчество» крови сократить. Вот только нервов на внедрение «послевоенных» ей пришлось потратить куда как больше желаемого, однако возраст позволил ей к трате своих нервов отнестись достаточно философски, для нее главным был результат. И уже на войне с финнами результат продемонстрировал, что «Старуха была права». А когда уже товарищ Конев, ставший командующим войсками КГБ, у нее поинтересовался, каким таким образом совершенно «гражданская гражданка» достигла таких высот просветления, она ответила просто:

– Я же делаю боеприпасы. То есть я много чего делаю, но все остальное делается для выпуска боеприпасов и защитной амуниции – и когда я придумываю все это, я думаю вовсе не о том, как это сделать, а о том, как это половчее применить. Вдобавок, стрелять я умею, хотя и не очень хорошо, но все же боевые возможности оружия представить себе могу. И вот собрав все эти мысли вместе, я боевые наставления и пишу. То есть я пишу их, исходя из того, что я знаю как лучше именно применить всё наше новое оружие. Мне говорили, причем не единожды, что описываемое мною применение оружия выглядит не очень просто, но вот как раз об этом я вообще не задумывалась: ведь даже медведя можно научить на велосипеде ездить, а бойцы-то у нас поумнее медведя…

– Далеко не все.

– Так и в войска КГБ мы очень не всех берем.

– Логично… Но если мы захотим распространить наши уставы на всю Красную Армию…

– Это будет лишь тогда, когда мы Красную армию сможем также техникой оснастить – но тогда окажется, что пять с половиной миллионов человек армии не нужно будет, и мы и там сможем выбрать людей, более умных, чем медведь.

– И тут вы, вероятнее всего, правы. Но я еще хотел спросить: как вы высчитывали плотность войск на линии боевого соприкосновения?

Вера эту «плотность» никак не высчитывала, ее и без нее в сорок первом успели выяснить. Она хорошо помнила, как муж рассказывал об обороне Яхромы, где третий шлюз с юга защищали два батальона (один – ополченцев), а с севера – рота НКВД. Из ста восьмидесяти человек, воевавших в роте, живыми и невредимыми осталось чуть больше десятка – но и погибших насчитывалось менее двадцати, а остальные были ранены, причем больше частью легко. За три дня боев, на фронте около трех километров, на который немцы обрушили (как посчитали уже после освобождения Яхромы) более девяти тысяч снарядов и мин.

А из двух батальонов, прикрывавших Яхрому с юга, в живых осталось даже менее двух сотен человек, и большинство павших бойцов погибли от минометных обстрелов. Вере эти цифры врезались в память, и она потребовала на полигоне под Лесогорском провести «испытания», на которых в окопы были помещена чучела солдат и овцы, а после того, как получила результаты, лично пересчитала нужную для ведения действенной обороны плотность огня и уже под это выбирала требуемое пехотинцам вооружение. И, как выяснилось, выбрала неплохо…

– Мы просто на полигоне провели исследования: выстроили линию обороны, посадили в окопы место бойцов овец, затем по результатам исследования прикинули, сколько и какого оружия нужно дать подразделениям, которые понесут минимальные потери… Лично я считаю, что лучше потратить лишних пару тысяч рублей на качественное оружие, чем подставлять лишний десяток людей под вражеские мины и снаряды. Деньги-то мы заработать можем, а люди – их-то ни за какие деньги не купить…

Вильгельм Франц Канарис был человеком умным и хитрым, Именно поэтому он Гитлеру сообщил далеко не всё, а лишь то, чего хватило для переноса нападения на Советский Союз до следующего года. И основной причиной, почему он был в том заинтересован, было то, что – по его глубокому убеждению – при текущем положении дел в армии вероятность достижения целей намеченной «молниеносной войны» была не очень высокой. То есть была не очень высокой вероятность достижения этих целей при относительно низких собственных потерях: по полученной из Британии и Швеции информации у русских средства противотанковой артиллерии были способны легко уничтожать германские легкие танки и даже справляться с третьими Панцерами. Шведы – за что им честь и хвала – даже умудрились каким-то образом заполучить пару ящиков русских снарядов для сорокамиллиметровых «Бофорсов», и испытания показали, что такие снаряды даже броню «троек» пробивают больше чем за полкилометра. А вот уже экранированные машины им оказались не по зубам – но терять танки и получать за это от фюрера выговоры за то, что разведка не предупредила о возросших возможностях русской артиллерии – нет уж, увольте!

О русских танках с такими пушками Вильгельм особо не беспокоился, он получил совершенно точную информацию, гласящую, что «страшных двуствольных танков» у русских всего несколько десятков, а дальнейший выпуск их прекращен еще полтора года назад. Вероятнее всего просто потому, что обеспечивать боеприпасами эти машины, за пять минут боя выпускавшие боекомплект в триста двадцать снарядов, русская промышленность просто оказалась не в состоянии. Правда, выяснить, где вообще эти снаряды делаются, пока не удалось – зато удалось выяснить расположение практически всех пороховых заводов и на парочке таких даже удалось