Старуха 5 - Квинтус Номен

Волочаевки до Комсомольска. Туда, в этот поселок с удивительным названием «Двадцать шестой разъезд», его занесло после завершения осенних маневров в Монголии. А в Монголию его танковую дивизию перевезли как раз для проведения этих маневров в сентябре сорокового – и закончились маневры очень печально, по крайней мере для самого Михаила Георгиевича: ни одной задачи маневров его дивизия не выполнила, и ее отправили «на переформирование». Впрочем, не ее одну: вместе в дивизией Хацкилевича прямо из Монголии в этот поселок были отправлены все танковые полки, в маневрах поучаствовавшие, а судя по тому, что танки в поселок продолжали поступать чуть ли не каждый день, выводы руководство армии сделало… не самые хорошие.

Совсем плохие выводы сделало: все поступающие танки механики дивизии (кроме техники, из других частей в поселок ничего не направлялось) разбирали полностью, причем даже корпуса танков разрезали на части – и вся броня немедленно отправлялась на переплавку. Тут же, в поселке отправлялась, в четыре больших электрических печи. Затем металл на стоящем на заводе прокатном стане снова превращали в стальные листы и на местном, только что выстроенном «механическом заводе» из них варились уже новые корпуса для танков. Причем от старых отличающиеся незначительно.

Михаил Георгиевич поэтому поводу поинтересовался у инженеров завода «а какого хрена вы занимаетесь всем этим» и немедленно получил очень удививший его ответ:

– Старую броню несложно даже из винтовки крупнокалиберной пробить, а новую не каждый даже снаряд возьмет. Так что занимаемся мы вовсе не хренью, а стараемся вам, танкистам жизнь хоть немножко продлить в бою. Изо всех сил стараемся.

– А что, броня от переплавки электричеством прочнее становится? – конкретизировал свое удивление танкист.

– Броня становится прочнее от того, что при переплавке мы в нее кое-что полезное добавляем. Ну и от того, что толщина брони будет вдвое больше. Танк, конечно, потяжелее станет, но мы же не летать на нем собираемся. А чтобы по земле он медленнее ездить не стал, мы и моторчик помощнее поставим. Да вы через пару недель, когда первые машины мы закончим и вам их передадим, сами все увидите…

Но печалился танкист не из-за того, что ему пообещали новые машины предоставить, а потому, что уже почти половину танкистов дивизии у него забрали «на переподготовку» – и готовили из них не мехводов, а водителей грузовиков. И готовили их настолько всерьез, что генералу Хацкилевичу было понятно: обратно в танкисты их после обучения не переведут…

Семен Михайлович к реформе армии отнесся с истинным восторгом: он успел увидеть, как работают войска КГБ в Финляндии и выводы для себя сделал. Тогда он лишь посетовал, что перевооружить и переобучить части РККА подобным образом невозможно – а сейчас, когда в планах уже было записано такое перевооружение и переобучение, он сильно этому порадовался. Так как среди командного состава он, пожалуй, был единственным, кто хлебнул все тяготы войны начиная с самых низов, он и больше всех понимал, что такая реформа и жизнь бойцам облегчит, и мощь армии увеличит на порядки. Ну а то, что по сути дела всю структуру армии менять придется, он воспринял как абсолютную неизбежность, ведь новая техника безусловно требует и новых подходов к ее использованию. Ведь если чуть ли ни каждый боец должен уметь хотя бы управлять механизированным транспортом…

А каждый боец должен был это уметь делать. Просто потому, что поменялась не только структура армии, но и ее снаряжение. Сильно поменялось, можно даже было сказать «принципиально» поменялось. Сейчас самым мелким подразделением в пехоте стало не отделение, а «группа», состоящая из трех человек, и для передвижения на поле боя (и к полю боя) на группу выделялся отдельный четырехколесный мотоцикл. То есть выделялся, когда группа находилась в передовых порядках – но без мотоцикла она просто не смогла бы к полю боя доставить приписанное оружие с боеприпасами. Потому что на пехотную группу полагался пулемет (один, чаще всего пехотный пулемет Горюнова), три автоматических карабина (которые в последнее время начали заменять уже на автоматы Горюнова), с собой на линию боевого соприкосновения группа брала две с половиной тысячи патронов (а это уже пятьдесят килограммов), причем полторы тысячи патронов были уже заправлены в ленты для пулемета, а остальные – либо в обоймах для карабинов, либо вообще в автоматных рожках, так что полный вес боекомплекта превышал семьдесят килограммов. И это – не считая пистолетов и пистолетных патронов, гранат, прочего всего, включая сухпайки и воду…

Отделение теперь состояло из четырех групп, причем группа командира отделения пулемета не имела, а возила с собой ракетную противотанковую установку и шесть ракет к ней. Взвод состоял из четырех отделений, и такой взвод, занимая оборону на фронте в километр, обеспечивал плотность огня, заметно превосходящую плотность огня пулеметной роты РККА. А рота войск КГБ насчитывала четыре таких линейных взвода, противотанковый взвод, в котором ракетометчиков-противотанкистов было уже восемь, отделение связи и санитарное отделение, а в батальоне было четыре роты плюс два специальных взвода (взвод управления и связи и санитарный взвод) – и весь этот состав вне условий боя был обеспечен грузовым транспортом, на котором перевозились не только бойцы, но и их мотоциклы, дополнительные комплекты боеприпасов, топливо для всей этой техники, продукты и все прочее.

В полку уже насчитывалось три боевых батальона, рота противовоздушной обороны, рота снабжения, собственная санитарная рота, рота связи, банно-прачечный взвод, еще несколько служб – а в дивизии в довесок ко всему такому же хозяйству, но уже дивизионного уровня, придавался и авиаполк, состоящий из трех эскадрилий: истребительной, штурмовой и бомбардировочной. И отдельный инженерно-строительный батальон – и вот управлять всем этим хозяйством было ох как непросто! Но Семен Михайлович очень хорошо понимал, что комдив должен не только научиться такой дивизией как-то управлять, но и обеспечивать взаимодействие и с соседями, и с руководством – а вот как это проделывать… Именно для того, чтобы научиться этому, он и попросился у Лаврентия Павловича взять его «временно исполняющим обязанности комдива». И ни разу об этом