Русская война 1854. Книга третья - Антон Дмитриевич Емельянов

с воздуха могут и умеют скрытно перемещаться по Черному морю. Флот готов обеспечить десантную операцию. Как прикрытие, так и перевозку войск до двадцати тысяч. Если, конечно, ради результата мы готовы подождать начала навигации.

— В Севастополе нет столько кораблей, — Меншиков был недоволен. Хотел обойтись малой кровью, но строптивый Владимир Алексеевич сейчас говорил от лица всех моряков, которые ждали дела и не хотели отсиживаться в стороне. Уж точно не сейчас, когда боевые действия на суше остановились.

— Они есть в Азовском море, и мы сможем привести их, — Корнилов упрямо смотрел прямо перед собой.

Они почти полминуты бодались взглядами, и, наконец, светлейший князь уступил.

— Хорошо, давай обсудим возможные цели с учетом привлечения Черноморского флота.

— Если мы возьмем Бабадаг, то прикроем наши позиции в устье Дуная, — предложил Горчаков. Похоже, подумал о том, как мог бы помочь брату, стоящему с армией на Серете.

Я представил карту Черноморского побережья: действительно, есть такая крепость. И бухта рядом неплохая, вот только стратегического смысла — ноль. Это не добавит нам возможностей, разве что… Я вспомнил разговоры с царем про Австрию, про ее желания, представил себя на месте Франца-Иосифа, и стало очевидно.

— Как мы хотим Босфор и Дарданеллы, чтобы не зависеть в торговле от других, так же Вена хочет себе устье Дуная, — возразил я Горчакову. — Наши войска на Дунае словно пальцы, сжатые на горле австрийской морской торговли… И ради того, чтобы избавиться от этих оков, торговцы и банкиры Вены пойдут на многое. Так стоит ли загонять их в угол еще больше?

— Не думаю, что капитану стоит рассуждать о таких материях, — Горчаков попробовал меня осадить, но, к счастью, рядом были те, кто был готов обращать внимание на мои слова.

Николай просто поднял руку, и генерал замолчал, признавая, что уже не ему рассуждать, кого стоит слушать великим князьям… И мы еще какое-то время обсуждали возможные точки высадки. В районе Дунайских княжеств, на Кавказе — тот же Батум, который пока принадлежал Турции, выглядел очень привлекательно. Обсудили и более дерзкие варианты. Учитывая, что времени до начала навигации было достаточно, мы могли замахнуться и на что-то на самом деле серьезное.

В целом, теперь было над чем работать, и я вышел с собрания готовым к новым свершениям. То ли предстоящее дело так вдохновляло, то ли губы Анны Алексеевны… Я не заметил, как снова улыбнулся, и именно в этот момент в меня чуть не врезался Дубельт.

— Григорий Дмитриевич, — генерал встретил меня хмурым взглядом. — Кажется, вы были правы.

— Что?

— Мы начали проверять связи Юлии Вильгельмовны, я пригласил ее на разговор, и… Она исчезла. Поручик Зубатов лично проверял: ни ее самой, ни всех ее личных вещей больше нет в городе!

— Значит, она… — мне почему-то до последнего не хотелось верить, что шпионом оказалась именно Стерва. Да, мы с ней не ладили, она хотела изменить самодержавие, но… В то же время мне казалось, что в этой своей борьбе она никогда не опустится до того, чтобы стать настоящим врагом России.

Видимо, я ошибался. Как там порой говорят про меня местные? Слишком молод, слишком наивен…

* * *

Юлия Вильгельмовна лежала со связанными руками на грубых досках. На голове мешок, вокруг плещутся волны. Вчера ее оглушили, связали, теперь куда-то везут по морю… А она не имеет ни малейшего представления, кто все это устроил. Еще и голова кружится. Как же больно!

— Гриша… — тихо прошептала девушка и закрыла глаза.

14 марта 1855 года, Буюк-Дере, 5:07

Тюрк означает сильный, Али знал, что он тюрк, и гордился этим. Гордился, когда стал частью армии Абдул-Меджида I, гордился, когда получил свою первую красную феску. В ней было так удобно молиться, а еще вокруг так легко было накрутить тюрбан любой формы.

Сегодня Али стоял в дозоре, вглядываясь в грязный туман, покрывший все подступы к берегу. Черное море опасно. Он могло обрушиться на стоящие рядом с ним деревни, оно топило корабли, даже те, что построили в сильнейших странах мира вроде Англии и Франции. А еще из-за него приходил их главный враг. Русские… Али лишь раз участвовал в сражении с ними и навсегда запомнил перекошенное яростью лицо с черными усами. Страшный солдат убил его друзей и убил бы его самого, если бы не ударившие почти в упор пушки.

Али выжил, но с тех пор страх поселился у него внутри. И иногда, когда он глядел на север, ему казалось, что враг тоже следит за ним. Следит, чтобы однажды прийти, чтобы достать его даже здесь, в одной из крепостей, опоясывающих Стамбул[31].

— Кажется, там что-то есть, — Айдин, что значит просветленный, указал Али на черную точку в небе.

— Птица?

— Слишком большая. Посмотри, как высоко летит, а мы ее видим…

В этот момент Али разглядел окружающие птицу черные облака и все понял. Английский инструктор обучал их, что именно так будет выглядеть летающая машина русских. Горло Али сжалось, но он сделал то, что должен был. Подбежал к стойке с флейтами, выхватил свой зурнадер, и через пять дырочек вырвалась тревожная нота, разлетевшаяся по всему Буюк-Дере. Теперь каждый турок в городе будет знать: русские идут.

А летающая машина в небе тем временем становилась все ближе. Разбуженные тревогой матросы на кораблях засуетились, но не успели. Из тумана Черного моря вырвались быстрые, как дельфины, лодки с винтами над кормой. Они подлетели к еще не проснувшимся кораблям почти вплотную и разрядили в них свои страшные пушки. Ничего… Али сжал зубы. У них крепкие стены, и даже если русские подведут свои корабли, им найдется чем ответить. И в море, и на суше.

Вот только враг и не думал бояться. Когда стоящие на дежурстве корабли отправились на дно, из сумрака тумана показалось множество судов со скрещенными синими полосами. Андреевские стяги. Али сглотнул. Как и любой, кто живет у Черного моря, он разбирался во всем, что плавает. И боевых кораблей у