Мекленбургский дьявол - Иван Валерьевич Оченков

— Это верно, — кивнул я, прикидывая открывшиеся возможности, после чего добавил по-немецки, обращаясь к охране. — Мы возвращаемся во дворец! Этот человек — мой гость. Обращайтесь с ним соответственно его положению, но…

— Что, мой кайзер? — осведомился начальник охраны.

— Не спускайте с него глаз, этот сукин сын очень опасен!

— Почему же вы назвали его другом? — удивился сын, ради соблюдения конспирации тоже перейдя на немецкий.

— Потому что он будет нам очень полезен, — не смог удержаться я от довольной улыбки. — Ни одна армия завоевателей не сможет так разорить здешние земли, как этот мерзавец!

Ужин или обед для царя, это не просто прием пищи, а торжественное действо. А уж если на него приглашены столько высокородные гости, то и вовсе сакральное. И еще никогда за все время проведенное на престоле, я не получал от еды такого удовольствия, как в этот вечер.

Увидев родственника, Джанибек-Герай сначала побледнел, потом покраснел, после чего сделал попытку уйти, сославшись на нездоровье, но я ему не позволил. Шахин, напротив, вел себя совершенно непринужденно, ел понемногу, но с удовольствием и все хвалил.

Я иногда подкидывал палки в огонь сжигавшей их ненависти, задавая вопросы о красотах Крыма и богатстве его городов. Спрашивал, где находятся лучшие виноградники, и много ли в стране иных богатств. Царевич охотно мне отвечал, злорадно поглядывая на поверженного соперника. Тот же, мог в ответ лишь хмуриться и молчать, пока, наконец, даже его ангельское терпение стало заканчиваться.

— Зачем ты мучаешь меня, Мекленбургский шайтан? — буквально простонал он. — Для чего ты пригласил сюда этого гнусного изменника?

— Это я-то изменник?! — вскочил со своего места Шахин. — Узурпатор, турецкая подстилка…

Дальше разговор перешел на татарский с использованием местных идиоматических выражений, отчего мне пришлось даже приказать охране разнять их.

— Отправляйтесь-ка спать, господа, — велел я, еле сдерживая смех.

Джанибек тут же воспользовался этим предложением и, коротко поклонившись мне, вышел в сопровождении стражи. Шахин же, напротив, попытался остаться и как только хана увели, обратился ко мне с просьбой.

— Отдай мне его, великий царь! — взмолился он, раздувая ноздри от предчувствия добычи. — До самой смерти буду тебе рабом, но только дай мне добраться до шеи этого негодяя!

— Я подумаю, над твоим предложением, — пообещал я в ответ, сразу же решив, что при первой же возможности отправлю Джанибека в Москву.

Что может быть лучше для обуздания такого хищника как Шахин, чем запасной претендент на престол?

Когда все разошлись, я велел приготовить мне горячей воды для омовения и позвать Юлдуз. Она и раньше помогала мне с гигиеническими процедурами, которые могли плавно перейти в любовные утехи, так что никакого удивления это распоряжение не вызвало.

— Скажи-ка мне, красавица, — спросил я, не сводя глаз с девушки, — как ты ухитрилась узнать бывшего калгу?

В глазах Юльки мелькнуло что-то вроде паники, но она тут же взяла себя в руки и попыталась притвориться, что не поняла вопроса, но было поздно.

— Ну что молчишь? — закинул я удочку. — Или мне профоса кликнуть?

— Не надо, мой господин, — испуганно ответила она и тут же прикусила язык, сообразив, что выдала себя.

— Чудеса-то какие, — ухмыльнулся я. — То немая была, а теперь вон как заговорила!

— Я не хотела вас обманывать! Меня заставили!

— Конечно-конечно, — не стал спорить я. — Но тебя, голубушка, не об этом спросили. Итак, откуда ты знаешь Шахин-Герая?

— Я… я видела его во дворце своего отца.

— Час от часу не легче! А кто у нас отец?

— Я дочь Селямет-Герая, — вскинув голову и распрямив спину, гордо ответила девушка.

— Охренеть! — не смог удержаться я от удивленного возгласа. — Слава богу, хоть не покойного султана Ахмета.

— Я не вру! — покраснела Юлдуз. — Моей матерью была младшая наложница-черкешенка. Она умерла, когда я родилась, но отец приказал взять меня во дворец и растить как госпожу. Мне было всего семь лет, когда я в последний раз видела Шахин-Герая. Они с братом тогда пытались убить моего отца, но их заговор раскрыли и они были вынуждены бежать.

— Так ты, сводная сестра хана Джанибека?[36]

— Да.

— Почему же он тебя не узнал?

— У моего отца было столько детей, что он и сам их всех не помнил. Когда он умер, началась смута. У Селямета было много своих сыновей, но власть захватил Джанибек, бывший тогда калгой. Меня тогда чуть не похитили, но здешний бейлербей отбил и приютил меня в Кафе. С тех пор я жила у него.

— А русскому языку, где научилась?

— От бабушки Аксы, ее русское имя — Фаина.

— Ага, вспомнил такую боевую старушку…

— Она больше всех заботилась обо мне и спрятала, когда твои воины ворвались в крепость.

— Как в романе, блин. Или в индийском кино!

— Прости, мой господин, но я тебя не понимаю.

— И не надо.

Глава 19

Прежде чем отправляться в поход на Бахчисарай, нужно было решить проблему секбанов или как их еще называли «тюфенгчи». Сразу же после окончания битвы греческие и готские наемники крымского хана поклялись, что не будут злоумышлять против меня и русского воинства, причем, что характерно, на кресте и в присутствии митрополита.

Говоря по совести, глядя на них с трудом верилось, что это воинство сохранило верность православию, но не топить же их было? И вот теперь сидят кто в городе, кто в ближайших к нему селениях и ждут решения своей судьбы. За ними, разумеется, приглядывают, но больших притеснений не чинят. Кто пожелал, вернулись к семьям, некоторые изъявили желание вступить в мое войско, но большая часть так и пребывала в ожидании.

Однако оставлять такую ораву привычных к военному ремеслу людей с непонятным статусом у себя в тылу было, по меньшей мере, неразумно. Поэтому я велел им собраться у стен Кафы, куда пригласили и преосвященного Серафима.