Амлет, сын Улава - Адель Гельт

великий скальд, воспитанный хозяином Острова! Больше всего подойдет пророчество, но не про прямо сейчас, а о времени столь отдаленном, чтобы никто не прозрел, случайно, злоумышления против нынешних властей или обычаев. Кстати, есть пара хороших песен…

- Как — Локи? Что, сам? - поразился я. Подумать мысль дальше не получалось.

- Нет, конечно. Считай, что это не я, - ехидно возразил золотой и зеленый голос, и тут же добавил. - Тебя там ждут, между прочим!

Я открыл глаза: оказалось, все время внутреннего разговора с разными сутями они были закрыты.

Открыл глаза и сделал шаг вперед.

Сделал шаг вперед, поймал взглядом висящее в вышине облако. Оно вновь было похоже на бородатое лицо, подмигивающее мне единственным своим глазом: будто бы не один из асов наблюдал сейчас за мной, но и еще один.

Запел.

Долго лилась песнь моя, и люди внимали мне, и плечи согнутые расправлялись, хвосты поджатые — у кого были — задирались, и некоторые ладони сжимались в кулаки, иные же принимались гладить мужей своих по их напряженным спинам, и взоры пустые становились ясными, ясные же — гневными.

Вел бы я их в битву, но битвы не предвиделось.

Поил бы я их до беспамятства, но не видел накрытых столов и больших бочек.

Посадил бы на бесчисленные корабли и возглавил бы поход на тучные земли пузатых франков, но не доставало в гавани боевых кораблей.

Вот и песнь — закончилась.

Стоял, приходил в себя, пытался отдышаться: будто пел на одном дыхании все двести тридцать три удара сердца.

Мир вокруг померк. Я видел его будто через большое и не очень чистое стекло, окружающее меня со всех сторон, даже и сверху: даром, что не зеленое.

Вместе с миром померкли и люди, и перестали быть слышны их голоса.

Только двое стояли передо мной, лишь двое смотрели на меня пытливо и насмешливо, и Белого Лиса не оказалось среди этих двоих.

- В конце концов, не каждый раз удается посмотреть на рождение скальда из числа великих, да так, чтобы не вмешался твой приемный отец, - слова эти, верно, были продолжением сказанных ранее: их я не слышал. Произнес их муж могучего телосложения, одетый только снизу до пояса и не носящий обуви, коротко стриженный, но не бритый, бороду носящий, опять же короткую, усы же — длинные и вислые, цвета морской волны. В руках он держал сеть из тех, что применяют в ловле рыбы с лодки или берега.

- И то верно, Норри, - согласился второй из двоих, одетый с некоторым даже щегольством во все зеленое: только приборный цвет его платья мнился золотым, будто даже кожаные ремни были сделаны из перины дракона! - То ли отчим, то ли побратим мой — этих людей пойди еще пойми — ревнив, особенно до сокровищ, которые считает уже своими, а добрый скальд по нашим временам — истинное сокровище! Впрочем, - пока никак не названный человек прервал сам себя, - Норри, Ньёрд, Норри, обрати внимание на самого скальда!

Названный то ли Ньёрдом, то ли Норри — я знал уже, что Высокие страшно не любят, когда их признают в облике людей, но и прощать не готовы не признавших — обратился уже ко мне.

- Амлет, сын Улава из Исафьордюра! - сказал он мне вежливо, и я поклонился. - Я слышал твою Песнь, благо, море тут недалеко, и голос доносился до меня преотлично. Песнь, конечно…

- Прямо бунташная, хочет сказать мой вежливый родич из числа ванов, - ехидно перебил зелено-золотой, только утвердив меня в предположении. - С такой песней надо собираться у дворца ярла, и то — для того, чтобы поднять его и всю его дружину на вилы! Твое счастье, что ярлов в Исландии нет, и еще лет двести не будет.

- Добрая весть для Ингольфа Арнарссона, - ответил я невпопад. - Разреши, я передам ему твои слова о том, что ярлом его стать так и не заставят?

- Передай, - согласился тот, кого я посчитал самолично хитрым из асов. - Первого ярла Ледяной Земли будут звать Гицур, сын Торвальда, и он будет дальним родичем самого Ингольфа. Или нет.

- Постой, Локи, - встрепенулся вдруг названный Ньёрдом. - Мы же тут не для этого! Амлет, - вновь обратился ко мне хозяин морей. - Я тут это, подумал, и не против: быть тебе прозванным в мою честь! Братом, однако, тебя не назову и никому не дам, отсюда и прозвище твое — Нэтто, как звучало когда-то очень давно мое детское имя. Наставнику твоему такое пришлось по нраву, да и духу-покровителю, как сказал бы он сам, зайдет — в его время похожим словом будут называть нечто, очищенное от внешней шелухи и всего лишнего, имеющего только свой собственный вес… Владей моим младшим именем по праву и не опозорь его!

- Норри, - прервал речь Высокого второй из них. - Это все очень здорово, но сдается, что брат мой и отчим где-то поблизости, и лучше бы нам убраться раньше, чем он явится…

Все прояснилось.

Я вновь оказался на площади Сокрытого острова, ничем не отделенный от ликующей толпы, и что-то мне подсказывало, что в тот самый удар сердца, в который мне явились двое Высоких.

Повинуясь неясному наитию, воздел очи горе, и там, в небесах, вновь увидел то же самое бородатое лицо: оно сделалось больше, стало из туманного и облачного четким и явным — Одноглазый и впрямь смотрел на меня с невиданной высоты.

- Ничего, Амлет, сын Улава, прозванный Нэтто. Нам с тобой еще предстоит и свидеться, и поговорить, не будь я тот, кто принес в Мидгард хунангсгальдур! - сказал в моей голове тот, что на меня смотрел.

И подмигнул мне вновь.

Глава 31. Домой и из дома.

- И все-таки, дурацкое вышло прозвище, - Хетьяр Сигурдссон в упрямом своем ехидстве бывает непреклонен, что твой баран. - Мало того, что оно совсем ничего не означает на языке твоих родных осин…

- Каких еще осин? - перебил я, услышав неуместное. - Такое дерево в Исландии не растет! Береза растет. Ива. Рябина, если рядом гейзер и потому очень тепло. И потом, мы ведь не проклятые древолюбы и здесь не Зеленый Остров: деревья не разговаривают!

- Это просто присказка — про язык осин. - Строитель пожал плечами. Увидел это, конечно, только