Трудовые будни барышни-попаданки 5 - Ива Лебедева

Но мои поступки — не каприз, не взбалмошность. Императрица призывает меня для разговора о судьбе династии?

Милорадович хотел сохранить на лице невозмутимость, но неудачно. Даже не смог покачать головой.

— Так вот, ближайшие пятнадцать минут я буду действовать для того, чтобы эти дни обошлись без кровопролития.

«И чтобы ты остался жить, дурак», — захотела добавить. Но не стала.

Какое-то время продолжалась битва взглядов. Милорадович пытался понять: шучу я, издеваюсь ли над ним? Я — убедить его, что намерена опоздать во дворец по достойной причине. И поступлю так, как считаю нужным.

— Маменька, мы пойдем кататься? — дернул меня за руку Алеша.

— Ты покатаешься с Лизонькой. Маменька поговорит с этой сударыней, — улыбнулась я. — Михаил Андреевич, у меня очень важный разговор.

И поспешила от удивленного Милорадовича к не менее удивленной Наталье Рылеевой, которая стояла рядом с двумя Настями и пыталась понять смысл нашего диалога.

* * *

Я почти не обманула Милорадовича — разговор с Натальей Рылеевой продолжался минут двадцать. Результатом я была довольна. После чего проследовала в карету к Михаилу Андреевичу.

Сказать, что в Зимнем дворце меня ждали, было бы недостаточно. Меня заждались Мария Федоровна и Николай Палыч. Третий брат отсутствовал. Я уже узнала, что до Варшавы он не доехал, а дежурил на промежуточной станции, чтобы получать депеши от Константина и отвечать на них как доверенное лицо маменьки и братика. Но на днях выехал в Петербург и ожидался ночью или ранним утром.

— Вам следовало поторопиться, — сказала Мария Федоровна властно-вежливым тоном.

Ну да, я должна попросить прощения, признать себя ветреной шалопайкой и пообещать больше никогда.

Вместо этого сказала:

— Извините, ваше императорство величество и ваше императорское высочество, поторопиться не смогла. А также извините за то, что намерена предложить вам свои условия.

Пожилая вдова-императрица взглянула на меня с еще большим удивлением, чем Милорадович. Но сдержалась. Николай Палыч перевел взгляд на мать и промолчал. Значит, можно говорить.

— Перед этим позвольте задать вопрос. Вы пригласили меня, чтобы узнать судьбу нового императора, — взгляд на Николая, — и династии вообще?

— Да, — бросила императрица, еще не решившая, гневаться или смириться.

— И я открою вам будущее. А также скажу, как предотвратить последствия, которые нежеланны ни вам, ни мне. Но во-первых, я заранее берусь отвечать не на любые ваши вопросы, а лишь по собственному выбору.

Пауза, два кивка.

— И во-вторых. То, что я скажу, касается не только династии Романовых, но и всей России. Будущее державы не является внутренним делом вашей семьи. Поэтому условие продолжения нашего разговора — участие в нем Государственного Совета и гвардейского генералитета. Тем паче и вельможи, и генералы уже приглашены во дворец для зачтения им царского Манифеста и уведомления о времени присяги. Пусть явятся чуть раньше. Послать за ними недолго.

Собеседники замерли, не столько в гневе, сколько в растерянности. И я лишь секунду спустя поняла почему.

Вот, Мушка, и еще один кирпичик в твою ясновидящую репутацию. Внезапный созыв Госсовета с генералитетом на этот вечер — история, о которой никак не могли заранее знать ни я, ни мой супруг. Ну а Манифест о повторной присяге Николаю Палычу — реальная тайна.

И к лучшему.

Я молчала, ждала. И всеми органами чувств ощущала атмосферу тревоги и страха. Нервного, тоскливого, укутанного в красивые слова о решимости «быть царем или умереть». Ведь Николай уже знал о заговоре. Но получил самые общие представления о масштабах.

Передо мной были больные. А я — в роли врача. Вернее, аптекаря. И поняла, что победила, еще до того, как императрица открыла рот.

— Вы хотите позвать кого-то еще? — спросила она с сарказмом согласившегося человека.

— Можете пригласить старца из Сарова, он сейчас пребывает неподалеку, — ответила я с улыбкой, — пусть подтвердит, что мои прогнозы не от лукавого.

* * *

Ни у кого из приглашенных не оказалось срочных дел, как у меня на катке. Поэтому заседание в Тронном зале началось часа через полтора.

Все были взволнованы и растеряны. А я — взволнованная и злая. Это же надо так, страну на уши поставить слабоволием и упрямством! И мне дел других нет, кроме как чужие интриги и заговоры разгребать. Могла бы с детьми на коньках покататься!

Но почему никто не хочет дать старт совещанию? Поняла. Самое разумное — прочитать Манифест о воцарении Николая с прочими сопроводительными бумагами: письмом-завещанием Александра, письмом-отречением Константина и т.д.

Но очень уж охота узнать, к чему приведет воцарение. И лишь тогда делать заявления необратимого характера.

Значит, говорить придется мне.

— Ваше императорское величество, ваше императорское высочество, уважаемые господа…

Высокое собрание обернулось на меня, зашушукалось. Среди шепотков я не услышала «Кто это такая?».

И хорошо, можно не представляться. Только добавить: «Ваши императорские высочества» — среди присутствующих появилась Александра Федоровна, супруга будущего царя, а рядом Саша.

А это просто отлично.

— Я понимаю всеобщую озабоченность и скажу то, что известно далеко не всем. Повторная присяга в войсках может привести к мятежу с самыми трагичными последствиями. Даже если мятеж подавят, внутреннего мира в России не будет. Цареубийственные замыслы, пусть не сразу, станут не пустой болтовней, а террористическими заговорами.

Я обвела глазами зал, стараясь не сосредоточить взгляд на будущем Александре II.

— Один из членов династии, присутствующий в этом зале, будет злодейски убит на улице столицы. А сама династия не процарствует и ста лет.

Настала такая тишина, что я услышала треск полена в далекой печке.

— Кто? — спросила Мария Федоровна. И в ее голосе не было властности. И даже требовательности. А только мольба.

— Вы сами даровали мне право не отвечать на вопросы по моему выбору. И я сейчас осознанно воспользуюсь этим правом.

Последовало молчание, которому я не позволила затянуться:

— Когда я прежде предугадывала события, в каждом из трех случаев существовали надежные средства предотвратить трагедии. Но это не было сделано. Сейчас — возможно. Но перед этим пусть старец Серафим признает, что я не во власти нечистого духа.

И подошла к старцу. А он благословил меня, прошептал:

— Мишенька мой в порядке?

— В порядке, — ответила я, еле сдерживая смех. Уж слишком много голов на жилистых шеях вытянулись в нашу сторону, пытаясь понять, о чем говорит прорицательница со святым человеком.

* * *

Зимний дворец я покинула два часа спустя. Усталая, охрипшая и довольная.