Николай I Освободитель // Книга 10 - Андрей Николаевич Савинков

нашли золото сначала на Аляске, потом в Калифорнии, а потом с такой остервенелостью вцепились в пустой, никому особо не нужный поначалу кусок земли на юге Африки.

— Да, там, если мне не изменяет память, самые больше запасы золота в мире. Где-то читал что половина добытого к началу 21 века золота в мире была добыта в Южной Африке. Впрочем, может я что-то и путаю, это все было очень много лет назад. Или вперед…

— Идеи по оружию, по реформам, все эти новинки, которые так хорошо продаются. Железные дороги?

— По железным дорогам мы опережаем Россию из моей истории лет на тридцать-сорок. Там первую ветку Питер-Москва достроили только в начале пятидесятых.

— Не может быть, — для привыкшего к известной ему реальности, в которой Россия прочно удерживала первое место — ну хорошо, может быть, она его делила с Великобританией — по внедрению различных технических новинок, Александра новость о том, что может быть все гораздо хуже, стала явно не слишком приятной.

— Поверь, там, — я сделал неопределённое движение рукой себе за спину, — императоры из династии Романовых совсем не блистали. Довели страну до трех революций и закончили как Людовик.

— И я?

— Ну я бы не стал тебя отождествлять с тем Александром II. — Я пожал плечами, тут мы входили на весьма тонкий лед предположений, ведь фактически даже самое мелкое изменение должно в итоге вылиться в появление на свет новой личности. — А к 1818 году уж изменений было совсем не мало.

Это я сыну и попытался объяснить. Тем более что я даже не помню, на ком в моей истории был женат Николай I, так что может быть, у его сына и мать была другая. Как уж тут отождествлять двух совсем разных людей.

— Кажется, у меня сейчас взорвется голова, — сын взял в руки бокал с коньяком и разом опрокинул остававшиеся там грамм сто в рот.

— Верю, — я кивнул. — Тебе нужно будет в ближайшее время перечитать все материалы, которые я подготовил, чтобы у меня была возможность при необходимости дать свои пояснения.

На то, чтобы вчерне ознакомиться с большей частью моей писанины о прошлом и будущем, у наследника ушел добрый месяц. Все же ему кроме без сомнения интересного экскурса в будущее нужно было еще и повседневным управлением империей заниматься, эту нагрузку с него тоже никто не снимал. Впрочем, сорок пять лет — расцвет мужчины как профессионала и государственного деятеля, сил еще много, наработан собственный опыт, еще есть возможность планировать далеко вперед, так что я был уверен, что Саша справится. И он, собственно, справлялся.

— Но как можно быть настолько тупыми и недальновидными? — Мы сидели на террасе Царьградского дворца, куда приехали на торжества по случаю годовщины возвращения города в лоно православия, отмечавшейся каждый год, и неспешно потягивая виноградный сок обсуждали не случившееся будущее.

Самое удивительное, что наследника больше всего поразили совсем не невиданные чудеса будущего: самолеты, ядерные реакторы, полеты в космос, компьютеры и роботы — все это проходило по категории научной фантастики и мало цепляло практичного и твердо стоящего двумя ногами в настоящем мужчину. А вот события альтернативной — или вернее будет сказать основной — исторической ветки в которой сгорела Москва, имел место заграничный поход, Россия спасла сначала Турцию, а потом и Австрию от развала, проиграла Крымскую войну, крепостное право отменили только в 1861 году и то не полностью, закабалив крестьян выкупными платежами, совершенно не налезали на голову привыкшему к другой расстановке сил наследнику.

Александр, воспитанный на других ценностях и приученный думать по-другому, просто не мог понять, как можно ради некой мифической солидарности с соседним монархом откровенно вредить интересам собственной страны. И естественно конечный итог в виде революций и уничтожения — частично физического и полного в политическом плане — династии Романовых стал совершенно непротиворечивым итогом правления последних пяти императоров в течение 19 века. Было бы странно, будь оно по-другому.

— Поверь мне, я, читая учебник истории еще в прошлой жизни, задавался этим вопросом не раз и не два, — зажмурившись подставил лицо теплому южному солнцу. В Царьграде в конце февраля было уже достаточно тепло чтобы получать удовольствие от принятия солнечных ванн. — Скорее всего дело в психологических вывертах. Во-первых, русская аристократия к началу 19 века уже достаточно оторвалась от своих корней, чтобы не считать себя с копающимся в земле мужиком одним народом, и аристократ из Австрии или Франции был просто ближе и понятнее, чем свой крепостной.

— Это понятно, — согласился сын, — но даже с этой точки зрения, если смотреть на крестьян как просто на ресурс, то как можно так беспечно им разбрасываться?

— А вот тут есть еще один момент и это, во-вторых, — не открывая глаз подхватил мысль я. — Видишь ли, перемены в общественной жизни последних десятилетий приучили нас к торжеству технического прогресса. Ежегодно происходят знаменательные научные открытия…

— К большей части которых ты, судя по всему, приложил руку…

— Не без того, — я улыбнулся. — Так вот… Постоянно в нашу жизнь входят технические новинки. Новые виды транспорта, новые станки, новые развлечения, новое оружие. Новое стало синонимом лучшего, и поверь, там в двадцать первом веке, все это чувствуется еще более остро. Темп жизни будет только ускоряться, и те перемены в обществе, которые у нас происходят за полвека, в будущем будут происходить за каких-то десять лет.

— Страшно даже представить, — сына заметно передернуло.

— Да, это все будет неслабо бить по мозгам, впрочем, ты все это читал в моих записках, — я открыл один глаз, взял стакан с соком, отхлебнул глоток и поставил обратно на стол. — А если обратиться в прошлое, до начала 19 века. Чем жизнь при Екатерине отличалась принципиально от жизни при Петре? Да ничем в общем-то. А если посмотреть еще более глобально, то даже за тысячу лет до начала этого столетия жизнь общества очень слабо изменилась, особенно в техническом плане. Какие технологии до 19 века реально меняли жизнь всего населения. Ну или хотя бы верхушки, не будем брать крестьян, с ними все понятно.

— Порох, — принялся задумчиво перечислять наследник. — Книгопечатание.

— Ткацкий станок. Косой парус. Севооборот. Это если брать последнюю тысячу лет. Не так много, согласись, за последние полвека наберется куда больше. И вот мысль моя заключается