Влад Савин - Восход Сатурна

Вот только де Голль оказался по сути тем же, что и Петен. В первые дни в Англии мое будущее казалось определенным. Пусть Франция оккупирована. Но французская армия жива и сражается, мы вернемся! Значит, будем пока летать с английских аэродромов, на английских самолетах. За Францию… и в бой! Если бы все было так просто!

Петен капитулировал, надеясь „сохранить Францию, пока другие сражаются“. Де Голль бежал в Англию, в надежде „сохранить тех, кто с ним, пока другие сражаются“, и стать первым, когда Петена скинут. Может быть, он был и прав, говоря, что „англичане стремятся использовать нас как расходный материал, чтобы сберечь своих“. Но как понять, когда твоих же товарищей, французов, бежавших в Англию от наци, по его приказу хватают прямо на улице Лондона и везут в тайный застенок, где подвергают гестаповским пыткам, выбивая признание в работе на британскую разведку? Причем в этой роли мог оказаться любой из нас, желающий действительно сражаться, а не сидеть в ожидании конца войны?

Я солдат, а не политик. И хочу воевать с наци. Чтобы все было по-честному. А на всем европейском континенте с Гитлером так воюют сейчас одни лишь русские. Значит, и мой путь с ними».

Тот же день. Штаб-квартира Аненербе.

— Итак, герр профессор, вам нечего добавить?

— Все в докладе, герр рейхсфюрер. Ритуал на этот раз был проведен без помех. Исключительно евреи, из варшавского гетто, ни одного русского, тщательно проверили. И нам явилась некая фигура в рогатом шлеме, с горящими глазами и огненным хлыстом в руке. Правда, описания разнятся, некоторые лишь голос слышали или видели невнятный силуэт. И эта сущность обещала нам помощь, но в обмен на большее количество крови, смерти наших врагов!

— И всё?

— Всё.

— Я уточняю вопрос. Вы ссылались на некий манускрипт придворного мага императора Генриха Четвертого Гогенштауфена. А вам известно, что Генрих Четвертый был дьяволопоклонником? Так, если ваше действо не было просто наркотическим бредом, то кого вы вызвали на самом деле?

— Но, герр рейхсфюрер, в те времена так часто называли всех, кто не христиане!

— Нет. Свидетельства сохранились, что этот император устраивал именно черные мессы! Вы знали об этом?

— М-м-м… Герр рейхсфюрер, а какая по сути разница? Не тот поможет, так этот…

— Вы идиот? Молите Бога, чтобы это был лишь мухоморный бред! Этот поможет, но вот что он потребует взамен? Нам надписи перебивать на пряжках на «Тоффель митт унс»? И если уж речь зашла о привлечении сил сверхъестественных, вы знаете, что происходит сейчас в рейхскомиссариате Украины?

— Еще одно вмешательство?

— Пока нет. Всего лишь Кох, среди прочих мер борьбы с вконец обнаглевшими партизанами повелел всем русским священникам призывать народ к повиновению и молиться за здравие фюрера. А священники в большинстве или сразу побежали к партизанам в лес, или приняли мученическую смерть за веру. Причем наши солдаты в каком-то русском селе, приводя в исполнение приговор, якобы распяли священника на стене храма, приколотив гвоздями вниз головой, и орали при этом, что твой бог не поможет, наш дьявол сильнее — обычный солдатский юмор. Может даже, вся эта история вымысел. Но русская пропаганда ее подхватила! А Сталин отчего-то вдруг принял у себя Патриарха их Церкви, отменил все гонения на нее, и теперь попы с коммунистами лучшие друзья. И никто не знает, что с этим делать. Истреблять священников на всей занятой нами территории и жечь храмы — гарантированно получим тысячи новых партизан. А русские на фронте дерутся уже с бешеным фанатизмом. Мне докладывали, что, несмотря на все старания большевиков, очень многие русские солдаты носят крестики. Вам напомнить Испанию, где одна из сторон активно истребляла веру… и чем это кончилось для той стороны?

— Я-я-я не-е-е…

— Все очень просто, профессор. Если все сказанное вами лишь бред, так зачем вы мне нужны? А если, к вашему горю, это не бред, то вы умудрились восстановить против рейха еще и христианского Бога. В обмен на обещания его антипода, для которого все его адепты не более чем разменная монета. И что мне с вами теперь делать? Может быть, в лучших традициях того самого двенадцатого века сжечь всех вас на костре? Всего лишь жизни десятка шарлатанов, если вы не виновны… и спасение рейха, если я прав?

Москва, Кремль. 1 января 1943 года.

— Итак, Борис Михайлович, что скажете? Можно уже подвести итог того, что вышло. И каковы будут наши ближайшие планы. Жаль, что товарища Василевского с нами нет, но он самый подробный доклад прислал.

— Начнем с того, Иосиф Виссарионович, что огромную, если не решающую, роль сыграла психология. Следствием ее явились ошибки командования противника на всех уровнях, до самого высшего. Говоря по-шахматному, игра шла не в стиле Капабланки, «от позиции», абстрагируясь от игрока, а в стиле Алехина, когда учет характера противника является одним из определяющих факторов.

— Интересно. Читая сводки с фронта, даже я временами ощущал, что немцы играют с нами в поддавки. Продолжайте.

— Решающим было то, что немцы считали себя сильнейшим игроком. Охотником, ну а всех прочих — дичью, которая может доставить охотнику известные хлопоты, но все равно попадет на вертел. Это в известной мере было оправдано, даже событиями прошлой зимы. Нам не удалось тогда уничтожить котел под Демянском. А наше наступление под Харьковом кончилось катастрофой. Теперь же, прорвавшись к Сталинграду, немцы считали себя стоящими в двух шагах от победы.

Отдельные неудачи воспринимались именно как таковые. Наш прорыв 26 октября? Так же как Тихвин сорок первого. Естественная реакция, увеличить нажим на «ключевую точку». В германской армии принципу концентрации сил всегда уделялось огромное внимание. Быть максимально сильным там и тогда, где решается судьба сражения и войны, за счет ослабления на второстепенных участках, где противник не решится, не посмеет. Это объясняет тот факт, что немцы бросили в Сталинград дополнительные по сравнению с той реальностью силы. Причем не единовременно, это было бы для нас гораздо опаснее, во-первых, резкое изменение баланса, во-вторых, эти силы пришли бы издалека, с пассивного участка фронта, например Вторая танковая армия из-под Орла. Вместо этого, к нашему счастью, Паулюс забирал «еще один батальон, еще один полк» из того, что было под рукой, в его непосредственном подчинении. Так в городе оказались Двадцать вторая танковая дивизия, главный немецкий мобильный резерв в той истории, и несколько дивизий с ближайших флангов, передав свои участки румынам. Но из-за ввода по частям эффект от дополнительных немецких сил не был заметен.

Кстати, там было все же не полмиллиона. А чуть больше четырехсот тысяч. Определить точно, на момент окружения, сейчас не представляется возможным, но думаю, что четыреста десять — четыреста двадцать будет истинной оценкой.

Наше окружение, прошедшее почти как в той истории? Еще один сверх-Демянск, именно так и воспринятый поначалу самим Гитлером. Но решающими деталями, «дьявол ведь в мелочах», оказались полученные нами от потомков сведения о немецких складах в ближайшем тылу сталинградской группировки. Случайность, что в экипаже подлодки оказался сталинградец, увлекающийся военной историей. А у него нашлась информация буквально по дивизиям и дням. Мы сумели этим воспользоваться, оставив Паулюса без половины запасов. Тут, правда, очень кстати оказался полк новейших Ту-2, боюсь, что «пешки» с этим справиться не смогли бы.

Вторым ключевым моментом были сведения о прибытии Шестой танковой дивизии, будущей сильнейшей фигурой немцев в сражении той истории. В результате Четвертому кавкорпусу была заранее поставлена задача не просто занять Котельниково, а играть на опережение именно против нее. Для чего товарищ Шапкин загодя получил усиление, которое мы сумели перебросить: две танковые бригады, «катюши», артиллерию. Разгром 6 тд был в известной степени удачей, но даже задача-минимум, нанесение ей большого урона и удержание нами позиций на реке Аксай, которые немцам вряд ли удалось бы прорвать с ходу, однозначно исключала бы из игры их южный кулак и принуждала бить с севера, где их уже ждали.

Сильный оборонительный рубеж уже делал прорыв группировки Гота крайне маловероятным. Можно предположить, что самый худший для нас вариант был бы много предпочтительнее случившегося в той истории. А вот потери немцев — больше. Также, зная о случившемся там, мы были готовы к «Малому Сатурну» — нанести удар на участке итальянцев.

И вот на это сильнейшим образом наложилась психология! Очень трудно быстро перестроиться с позиции «охотник» на позицию «дичь», от «мы в двух шагах от победы» до «как-нибудь спастись с меньшими потерями». Не был должным образом оценен разгром Шестой танковой дивизии. А решение Гота наступать с силами, явно недостаточными для реально стоявшей перед ним задачи было чистой авантюрой. Но ведь именно авантюры так часто удавались в прошлом, против неповоротливого, неумелого противника! Конечная цель была: не спасти что можно, а «исправить положение». И положа руку на сердце скажу: против нас в сорок первом это могло бы и пройти!