Люди - Роберт Дж. Сойер

к чёртовой матери! – рявкнул он. Ещё двое полицейских появились в дверях комнаты для допросов, по-видимому привлечённые криками.

– Прошу прощения, – сказал Понтер.

– Просто убирайтесь. – Хоббс повернулся к Мэри: – Мы сами позаботимся о наших уликах, дамочка. А теперь сгиньте!

Глава 37

Мэри вышла из полицейского участка, кипя от ярости. Но она не сказала ни слова до тех пор, пока они с Понтером не сели в стоящую на парковке машину.

И только после этого она потребовала объяснений:

– Что это такое было?

– Прости, – произнёс Понтер.

– Теперь меня никогда не подпустят к этим образцам, – сокрушалась Мэри. – Господи, думаю, что он нас не арестовал только потому, что иначе ему пришлось бы расписаться в собственной тупости и признаться, что он сам дал нам улики.

– Я снова прошу прощения.

– О чём ты, чёрт возьми, думал?

Понтер молчал.

– Ну? Не молчи!

– Я знаю, кто изнасиловал Кейсер Ремтуллу и, предположительно, тебя тоже.

Мэри в полнейшем изумлении осела в водительском кресле.

– Кто?

– Твой коллега – я не могу правильно произнести его имя. Что-то вроде «Корнелеус».

– Корнелиус? Корнелиус Раскин? Да нет, это бред.

– Почему? Что-то в его внешности противоречит тому, что ты заметила в тот вечер?

После вспышки ярости Мэри всё ещё не могла отдышаться. Но гнев полностью исчез из её голоса, сменившись потрясением.

– Ну… нет. Ну, то есть да, у Корнелиуса голубые глаза – но у многих людей такие же. И Корнелиус не курит.

– Курит, – возразил Понтер.

– Я никогда не видела, чтобы он курил.

– Я почуял запах при встрече.

– Он мог быть в баре и пропитаться дымом.

– Нет. Запах был в его дыхании, хотя он, по-видимому, пытался замаскировать его каким-то веществом.

Мэри нахмурилась. Она знала нескольких тайных курильщиков.

– Я никогда не чувствовала от него запаха.

Понтер промолчал.

– Кроме того, – сказала Мэри, – Корнелиус не стал бы нападать на меня или Кейсер. В смысле, мы же коллеги и…

Мэри замолчала, и Понтер наконец не выдержал:

– И что?

– Ну, я-то считаю нас коллегами. Но он… он просто сезонный преподаватель. У него докторская степень – из Оксфорда, не кот начхал. Но всё, чего он смог добиться, – это позиция сезонного преподавателя: не постоянная должность и уж точно не бессрочный контракт. А Кейсер и я…

– Да? – снова сказал Понтер.

– Ну, я тоже женщина, однако Кейсер вообще вытянула счастливый билет в том, что касается шансов на бессрочный контракт в научной сфере. Она одновременно и женщина, и визуальное меньшинство[90]. Говорят, что на изнасилование толкает вовсе не сексуальное влечение, а жажда силы и власти. А Корнелиус наверняка чувствовал, что не имеет ни того, ни другого.

– Он также имел доступ к холодильнику для хранения образцов, – заметил Понтер, – и сам, будучи генетиком, разумеется, понимал, что женщина-генетик сделает первым делом в подобных обстоятельствах. Он знал, что должен отыскать и уничтожить любые свидетельства.

– Бог мой, – сказала Мэри. – Но… нет. Это всё косвенные улики.

– Они были косвенными, – сказал Понтер, – пока я не исследовал вещественные доказательства изнасилования Кейсер, хранящиеся в полицейском участке, где Раскин не мог до них дотянуться. Я запомнил его запах, когда мы встретили его в коридоре возле твоей лаборатории, и этот запах был на вещах Кейсер.

– Ты уверен? – спросила Мэри. – Ты абсолютно уверен?

– Я никогда не забываю запахи, – ответил Понтер.

– Бог мой, – снова повторила Мэри. – Что нам теперь делать?

– Мы можем сказать принудителю Хоббсу.

– Да, но…

– Что?

– Ну, мы не в твоём мире, – сказала Мэри. – Здесь нельзя потребовать от кого-то предоставить алиби. В том, что ты сказал, нет ничего такого, что позволило бы полиции потребовать от Раскина образец его ДНК. – Он больше был не «Корнелиус».

– Но я могу засвидетельствовать, что его запах…

Мэри покачала головой:

– Не существует прецедента принятия подобных показаний судом, даже в качестве версии. Даже если Хоббс тебе поверит, он не сможет на этом основании вызвать Раскина на допрос.

– Этот мир… – с отвращением сказал Понтер.

– Ты абсолютно уверен? – спросила Мэри. – У тебя нет ни тени сомнения?

– Тени сомне?.. А, понял. Да, я абсолютно уверен.

– То есть у тебя не просто нет обоснованных сомнений, – не отставала Мэри. – У тебя вообще нет в этом сомнений?

– У меня вообще нет сомнений.

– Никаких?

– Я знаю, что у вас маленькие носы, но мои способности совершенно заурядны. Любой представитель моего вида и многих других видов способен на такое.

Мэри задумалась. Собаки определённо умеют различать людей по запаху. Так что у неё нет серьёзных причин считать, что Понтер ошибся.

– Что мы можем сделать? – выдохнула она.

Понтер молчал довольно долго. Наконец, он сказал очень тихим голосом:

– Ты говорила, что не сообщила о преступлении, потому что боялась того, как с тобой будет обращаться ваша судебная система.

– И что с того? – резко спросила Мэри.

– Я не хотел тебя злить, – сказал Понтер, – я просто хочу убедиться, что правильно тебя понял. Что бы было с тобой и твоей подругой Кейсер, если бы началось расследование?

– Ну, даже при совпадении образцов ДНК адвокат Раскина мог бы попытаться доказать, что Кейсер и я согласились на секс.

– Ты не должна была через это проходить. – Понтер покачал головой. – Никто не должен.

– Но если мы ничего не сделаем, Раскин нападёт снова.

– Нет. Не нападёт.

– Понтер, ты ничего не можешь сделать.

– Отвези меня в университет.

– Понтер, нет. Нет! Я не повезу.

– Если ты не отвезёшь меня, я пойду пешком.

– Ты даже не знаешь, куда идти.

– Хак знает.

– Понтер, это безумие. Ты не можешь просто так убить его!

Понтер тронул себя за плечо там, куда попала пуля.

– Люди этого мира убивают друг друга всё время.

– Нет, Понтер, я тебе этого не позволю.

– Я должен не дать ему совершить насилие снова, – сказал Понтер.

– Но…

– И даже если тебе удастся остановить меня сегодня или завтра, это не может продолжаться вечно. В какой-то момент я ускользну из-под твоего контроля, вернусь в кампус и устраню проблему. – Взгляд его золотистых глаз упёрся в Мэри. – Единственный вопрос – случится это до или после того, как он нападёт снова. Ты правда хочешь задержать меня?

Мэри на мгновение прикрыла глаза и сильнее, чем когда-либо в жизни, прислушалась к голосу Господа, пытаясь узнать, собирается ли Он вмешаться. Но Господь молчал.

– Понтер, я не могу тебе этого позволить. Я не могу позволить тебе хладнокровно убить. Даже его.

– Его нужно остановить.

– Пообещай мне, – сказала Мэри. – Пообещай мне, что ты не станешь этого делать.