Шелест-2. Экспедитор - Константин Георгиевич Калбанов

поступил на службу в Тайную канцелярию, и в мои обязанности входит только один пункт: обеспечение вашей безопасности путём исполнения роли подсадной утки. Я должен был показать всем, что между нами не просто разрыв, но я вас ненавижу и лишь вынужден терпеть ваше общество. Насколько это в принципе возможно при столь значительной разности нашего положения. Шешковский предположил, что вы не оставите попыток сблизиться со мной, и этим могут воспользоваться ваши недоброжелатели.

— То есть использовать тебя, чтобы устранить меня? — недоумевающе уточнила она.

— Именно.

— Степан Иванович хотя бы представляет, насколько мал шанс этого?

Угу. Похоже, этого изначально не понимал я. Чем больше проходит времени, тем больше я убеждаюсь в том, что причина как раз во мне. Без понятия, зачем я понадобился Шешковскому, но мне кажется, что ему нужно именно вывести меня из-под крыла Долгоруковых. Правда, этого я озвучивать не стал.

— Не важно, насколько мал шанс, главное, что он есть. И коль скоро иных зацепок нет, он готов цепляться даже за него, и я его в этом поддерживаю.

Так. О том, что я собирался таким образом ещё и обезопасить себя, упоминать не буду. Лишнее это, и весь сказ. Лучше опустить такие детали и продолжить.

— Однако с некоторых пор я пришёл к выводу, что глухая оборона, да ещё и на чужом поле ни к чему хорошему не приведёт. Рано или поздно этот неизвестный дотянется до вас. Тем паче он может быть и не один.

— У тебя есть какое-то конкретное предложение?

— Есть. И весьма амбициозное. Уверен, что будет весьма занятно. Тем более что вы говорили о желании служить на границе с Диким полем или на Кавказе. Вот я и подумал, отчего не совместить приятное с полезным. Вы великая княжна без своего княжества.

— Предлагаешь купить земли и создать его?

— Не купить. Захватить. Скажем, сделать столицей вашего княжества Азов, что стережёт устье Дона и выход в море.

— Кажется, не далее как вчера мы говорили о том, что государь не имеет возможности вести войну на юге.

— Я говорю не о государе, а о вас. По именному указу его величества вы можете собрать ополчение. Полагаю, что для выполнения этой задачи одного полка будет вполне достаточно.

— Смеёшься? Пётр, если ты не в курсе, то гарнизон Азова составляет не меньше четырёх тысяч человек. Ты же предлагаешь захватить крепость, имея под рукой не более полутора.

— Во-первых, мы сможем привлечь казаков…

— Им-то это зачем? — перебила она меня. — В Черкасске два раза в год проходят богатые ярмарки, которые приносят хорошие барыши казацкой старшине.

— Я знаю. Но если донцы получат свободный выход в море и возможность сбывать добытые трофеи в Азове или всё на той же ярмарке, но уже самостоятельно, им это понравится куда больше.

— Ладно. А что во-вторых?

— А во-вторых, Мария Ивановна, у нас будет достаточное количество сильных одарённых. Ну и кое-какое новое оружие, которое сильно удивит как татар, так и турок. Впрочем, далеко не только их.

— Одарённые имеются и у турок, и у татар. Неужели ты полагаешь, что Россия терпела бы эти набеги, имей возможность с лёгкостью управиться с вражеской армией.

— Вы меня не услышали, Мария Ивановна. Я же сказал, множество сильных одарённых.

— И чем же ты собираешься их привлечь?

— Вы привлечёте к себе вассалов, пообещав обширные плодородные земли. И, между прочим, ничуть не солжёте, земли под пашни там более чем достаточно.

— Но зачем я нужна сильным одарённым?

— Вы правы, их вы не заинтересуете. Но вполне сможете привлечь безземельных и бесталанных.

— Бесталанных, — с издёвкой бросила она.

— Мария Ивановна, помните, я просил вас показать мне вашу Суть.

— Пётр! — вскинулась она, разом краснея.

— Понимаю. Но поверьте, женскими формами меня не удивить. Да и вы представляете себе анатомию мужчины, а потому я не намерен поразить ваше воображение. Но вы должны увидеть всё своими глазами.

Она какое-то время смотрела мне в глаза. Я же был твёрд в своём намерении, а потому не отводил взгляда, всем своим видом выражая уверенность в собственной правоте.

Наконец она устроилась поудобнее на стуле и решительно сделала мне приглашающий жест. Я поставил стул напротив и, опустившись на него, взял её за руку. Мы, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, и когда между нами установился прочный зрительный контакт, заглянули в себя.

Ну что сказать, женскими формами меня, конечно, не удивить, но сразу отвести взгляд от Марии я всё же не смог.

— Пётр! — возмутилась она, попытавшись прикрыться руками.

— Кхм. Прошу прощения. Это непроизвольно. Но и вам стоило бы оторвать взгляд от меня и посмотреть на моё вместилище, — кивнул я себе за спину.

Она последовала моему совету, и в мгновение ока выражение смущения на её лице сменилось удивлением. Было отчего. Год назад я был поскрёбышем с потенциалом дара всего лишь третьего ранга. Сейчас же моё вместилище указывало на то, что я являюсь обладателем седьмого. А тянущиеся от него каналы, или как их называли местные, жилы, никак нельзя было назвать атрофированными, потому что они серьёзно превосходили таковые у Долгоруковой…

Глава 28

Перестук копыт, шлейф пыли, поднимающийся за ними, и вёрсты одна за другой, остающиеся позади. Как и летние лагеря. К слову, там было насколько тяжело, настолько же и интересно. В кои-то веки кадеты могли использовать боевые плетения в полную силу в реальной схватке и против настоящих противников. Правда, в их роли выступали офицеры корпуса, и молоденьким одарённым никак не пробить их защиту, но ведь и сдерживаться не надо.

За миновавшие пару месяцев они поднаторели в боевом отношении куда больше, чем за прошедшие два года. И это… Это… Чувства, охватывающие от осознания этого, не передать словами. Если бы сегодня ей довелось сойтись с очередным убийцей, она действовала бы иначе. И тот факт, что она уже достигла третьего ранга, тут вовсе ни при чём. Куда важнее приобретённые ею навыки.

М-да. А вот Пётр умудряется управляться и без такой практики и специфического обучения. Да чего уж там, даже не будучи инициированным, он противостоял одарённым, выходя из схваток победителем.

При мысли о Ярцеве щёки тут же вспыхнули огнём, и Мария непроизвольно глянула по сторонам, не заметил ли кто её