Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

А я прошел в мастерскую и, зажав оба обломка в тисках, стал в лупу осматривать место разлома. Жандарм солгал, шпага была сломана точно таким же клинком. Странно. Он же должен был понимать, что я увижу след чужого клинка. Более того, были и щербины от него же. Щербины я при приеме отметил, шесть штук, они были внесены в наряд по осмотру оружия. Не знаю, что там за пятилетний ребенок, но он по-серьезному рубился с кем-то, причем используя силу взрослого человека. Даже я такие удары вряд ли нанесу. Нет, жандарм явно что-то утаил. Ну да ладно, это его дело. Приготовив инструменты, я занялся работой. У меня еще был старый браунинг, но я его отложил, это не к спеху. Хозяин только через две недели вернется во Францию, успею почистить ударно-спусковой механизм. Кто-то вдавил в него целый тюбик клея, вот мне и принесли на ремонт, затейники.

Занимаясь шпагой, я продолжал размышлять насчет старика. Он уходил, и это было видно. Тяжело наблюдать, как уходит дорогой тебе человек. Я даже предложил сына его вызвать, но мастер впервые на меня накричал. Не знаю, чем тот провинился, но старик не желал его видеть. До сих пор не простил. Сама жизнь и учеба в мастерской пролетела для меня как калейдоскоп. Как только я согласился стать учеником старика, тот на меня насел. Да как насел, даже мой трудоголизм пасовал перед энергией старика. Я реально ложился спать за полночь, а вставал до рассвета. И работал, работал и работал. Сейчас я понимаю, почему старик торопился. Он ведь успел, я видел, что он тоже это понимает, вот и уходил с умиротворением в душе, успел передать свои знания. Вздохнув, я оторвался от размышлений и вплотную занялся работой, изредка вздыхая.

Как только места разлома были распилены, я соединил клинки. Проверил разрезы на микроразрывы, идеально, все, как и учил старик. Нам сломанные клинки часто приносят, как в единственную мастерскую, где берутся за такую работу. Сварка – достаточно сложное дело. После сварки я отложил шпагу. Сегодня не успею заполировать, убирая следы сварки, завтра буду. После такой работы даже следа не найти на клинке. Убрав рабочее место, уже совсем стемнело, я направился на второй этаж здания, в жилой сектор мастерской, где было три комнаты. Сам я жил в каморке в мастерской на первом этаже. Там в гостиной застал медсестру, она звонила нашему врачу. Только посмотрев в ее грустные глаза, я понял, старика больше нет. Сгорбив плечи, я развернулся и направился к себе. Мне стало очень нехорошо.

Чтобы стряхнуть с себя уныние и отвлечься, я использовал способ, который показал и научил ему меня старик. На самом деле таких способов было два. Это усиленная работа, по себе знаю, помогает, а также практическая стрельба в тире в подвальном помещении здания. Тир был оборудован для применения короткоствола, чтобы пострелять из винтовок, мы ездили за город, на стрельбище, а фехтованием занимались внизу. Тоже в тире. Старик всегда говорил, что мастер никогда не станет мастером, если не владеет тем, что чинит и ремонтирует. Сам старик был универсалом, умел чинить все холодное оружие, огнестрельное, охотничье и даже индивидуальное. Индивидуальным мы называли прототипы, модели которых в мире изготовлены по одному, максимум два образца. То есть оружие разведки, шпионов и т. д., ну или просто, что не пошло в серию. Стреляющие ботинки помните? Мы, конечно, в ремонт такое не принимали, но вполне могли бы. С полгода назад нам даже пулемет приносили, «Мадсен» 1903 года выпуска, один из первых в этой серии. Ничего, несмотря на отсутствие деталей, у нас в мастерской было все необходимое, выточил, обновил, и пулемет снова застучал очередями. Его ремонтом я занимался. Старик после того как взял меня в ученики, только первые три месяца работал, показывал, что делать, а дальше сам и только сам, он лишь на словах объяснял. Ну, основы за эти три месяца он мне дал, дальше я просто опыт нарабатывал, приходя со сложными вопросами к нему. К концу года обучения такие вопросы фактически сошли на нет, я действительно теперь мог чинить и ремонтировать любое оружие. Какой только хлам к нам не несли, даже дуэльные дульнозарядные пистолеты были. Именно чинить и ремонтировать меня учили, однако я знал, что при необходимости старик из кучи хлама легко может собрать фактически любое оружие, включая пушку. Думаю, я тоже. Просто еще не пробовал, а он меня этому не учил, на мой вопрос он ответил, что это само придет с опытом. Дар творчества у меня есть, возможно, создам свое оружие и нареку своим именем.

Так вот, помимо обучения ремонту, он также с первых дней занимался со мной и применением этого самого оружия. Старик оказался еще и в этом настоящим мастером. Рапира? Теперь я могу взять первый разряд по фехтованию, но по боевому. Меня учили не спортивному фехтованию, а как быстро и изящно умертвить соперника, объясняя все уязвимые места. Меч был, сабли были, ножики разных видов, включая метательные, кортики, кинжалы. Бой со щитом, бой с копьем, секирой. Разве что с палицей не было, нам их чинить ни разу не приносили. Огнестрельное оружие почти все, включая мой подарок старику, тот его берег. Патронов для ТТ, конечно, не было, но в мастерской можно было сделать все что угодно, включая боезапас. Так что патроны я сам делал, и мы расстреливали их время от времени. Но это только ТТ, а коллекция оружия у старика была вполне приличной. Он мне объяснил, что начал ее собирать еще до начала войны с Советским Союзом, однако в сорок четвертом он получил ранение на Восточном фронте и был отправлен в госпиталь, а коллекция осталась в ремонтном фургоне. Потом была Франция, схватки с американцами, плен, освобождение и уже мирная жизнь в Париже. Тут он начал собирать вторую коллекцию, которую я как раз и изучал. Даже как-то не верилось, старик был самым старым солдатом в германской армии, на момент ранения ему давно перевалило за шестой десяток лет. Уже во Франции он и начал снова собирать коллекцию, поэтому становится понятным, почему кроме нагана 1937 года выпуска, он другого русского оружия не имел. Ничего, и из этого настрелялись будь здоров. Правда, по моему мнению, и как чуть позже подтвердил старик, обучение тут было немного однобоким, скорее спортивным. Стрельбу он преподавал лежа, стоя, на