Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

вещи. В бардачке я оставил стопку купюр, местные франки. Пусть отдохнут тут, им это поможет восстановить отношения. Я же не скотина какая, разрушать семью. Для детдомовца, что бы о них ни говорили, семейные узы – очень серьезное дело. Ну да, тут воспользовался моментом, но в этой ситуации ни один нормальный мужчина бы не устоял.

Проверив багаж, я в последний раз посмотрел в ту сторону, где скрылась Сильвия и, понурив голову, направился в сторону одной из улиц. В небе громыхнул гром, и в тон моему настроению начал накрапывать дождик. Сейчас я ничего не хотел и не желал, кроме тихого угла, где можно прийти в себя и привести свои чувства в порядок. Я чувствовал себя опустошенным.

Сколько так шел, не знаю. Дождик моросит, мне хреново, так что я потерял счет времени.

– Куда идешь, парень? – услышал я старческий голос.

Немного заторможено посмотрев в сторону источника звука, я обнаружил под небольшим навесом плетеный стул, на котором сидел старик с седыми усами и такой же шевелюрой. На вид лет семидесяти. В его руке дымилась явно старая трубка, но прикладывался он к ней с немалым удовольствием.

– В никуда, – просто ответил я.

– Женщина? – проницательно поинтересовался тот.

Молча кивнув, я посмотрел на него:

– Они всегда такие безжалостные?

– Она когда-нибудь говорила, что любит тебя?

Озадаченно потерев затылок, я с некоторым удивлением ответил:

– Никогда. Нам было хорошо вместе, я думал, это естественно.

– А ты ей про любовь говорил?

– Это да, – вздохнул я.

Осмотревшись, пустынная улочка была скрыта мелким дождем, я смаргивал воду, что попадала на лицо, однако вывеску у здания, где сидел старик, все же рассмотрел, «Оружейная мастерская Кетнера».

– Так вы оружейник?

– Старый мастер, – пыхнув трубкой, кивнул тот.

Вздохнув, я потянул из-за пояса сзади пистолет и, взвесив его в руке, подкинув и поймав за ствол, подошел и протянул старику.

– Подарок, мне без надобности.

Тот его взял, с интересом осмотрев, после чего легко сделал неполную разборку, видимо, такое оружие мастер уже держал в руках. Хотя если он действительно мастер, то и с незнакомым оружием будет обращаться как со своим собственным. Следом я отдал запасной магазин. Старик подтвердил мои подозрения.

– Видел я несколько лет назад такой пистолет, приносили мне на починку. Наградной. Летчик из эскадрильи «Нормандия-Неман». Да и раньше я их видел, даже свой был. Трофей… Ты русский?

– Русский.

– Приходилось мне с ними встречаться. Я был оружейным мастером в армии Манштейна. Едва смог выжить. Повезло, что во Францию удалось уйти. Сейчас живу тут.

– Бывает, – согласился я на немецком.

– Смотрю, и наш язык знаешь?

– Способности имеются. Ладно старик, прощай.

Мастер молча смотрел, как я ухожу вниз по улице, но не успел я отойти и на десять метров, как он крикнул:

– Погоди! Проходи ко мне, у меня тепло, очаг, попьешь горячего чаю.

Остановившись, я задумчиво обернулся. Чаю? В принципе, почему бы нет?

Одиннадцать месяцев спустя. Девятое июня. 1971 год.

14 часов 07 минут. Париж. Лавка «Оружейная мастерская Кетнера».

– Что скажешь? Есть шанс восстановить? – спросил жандарм.

– Приварить если только, – ответил я, внимательно осматривая старинную шпагу. – Следа не будет видно, но сварка – это не кузнечный молот. Как коллекционный экспонат можно будет использовать, но не как оружие.

– Это семейная реликвия, сын младший учудил. Снял со стены и давай играть, вот и доигрался.

– Это сколько же ему лет, что он шпагу сломал? – удивленно приподнял я бровь.

– Пять лет.

– Шустрый малый.

– Как старик? – тихо спросил жандарм, кивнув на одну из дверей.

Вопрос заставил меня помрачнеть. Старик за этот год стал мне отцом и дедом, и я тяжело переживал его болезнь. Денег не хватало, хотя я тайком и подзарабатывал на вокзалах, поэтому для видимости приходилось пахать в две смены. Как еще объяснить, откуда у меня деньги? С другой стороны, и опыт рос семимильными шагами. Сейчас я фактически сравнялся в умениях со стариком, а тот о-го-го какой мастер. Его не только во Франции знают, но и в других странах. Да и то, что он впервые за несколько десятков лет взял себе ученика, долго обсуждалось в оружейных кругах. Эти оружейные круги я знал, люди оттуда часто бывали у нас в мастерской. Бывало, по несколько часов беседуя со стариком.

– Плохо, больше месяца уже не встает. Сиделка при нем постоянно. Врач каждый день по вечерам заходит. Сказал, он просто старый, его время пришло. Восемьдесят семь лет все же.

– Сколько дают?

– Не больше недели.

– Наследник, получается, ты?

– Нет, мы с дедом уже говорили об этом. Он мне оставляет в наследство свой опыт и умения, что передавал за этот год. Я, бывало, по пять часов спал в сутки, он безжалостно поднимал меня и заставлял работать, передавая свой опыт. Даже удивлялся, пятилетнюю программу обучения я проглотил за полгода. Смог, успел все передать, но мне от этого не легче. Не хочу его терять.

– Понятно, – вздохнул жандарм. – А кто тогда наследник? Ты не думай, все же это моя улица, я должен знать.

– Наследник – его сын.

Вот тут жандарм искренне удивился.

– У старика есть сын?

– Было двое. Младший еще во Вторую мировую сгинул на фронте под Ржевом, считается пропавшим без вести. Остался один. Вот про него я ничего не знаю, кроме имени – Клаус. Они не поддерживают связь друг с другом. Не знаю, почему. Адвокат в курсе, и в случае смерти свяжется или с сыном, или с его родственниками. У того вроде дети есть.

– Поня-я-ятно, – протянул он. – Так когда шпага будет готова?

– Вы торопитесь?

– Честно говоря, да, через несколько дней у отца именины, нужно, чтобы шпага висела на месте. Целая. Родственники, что приезжают к нам из разных городов, снимают ее со стены и любуются. Семейная реликвия, что тут еще скажешь?

– Через пару дней приходите. В субботу. Двенадцатого. Сделаю. Еще хочу сообщить, что рапира укоротится.

– Это еще почему?

– Придется спиливать места разломов. Тут имеются микротрещины.

– Я ничего не вижу.

– Я тоже, но они есть. В микроскоп можно увидеть, он есть в мастерской, но это ни к чему, я и так скажу, что они есть. Такие сломанные клинки нам на ремонт приносят не в первый раз.

– Насколько укоротится?

– Примерно на два сантиметра, но я постараюсь сделать так, чтобы не больше, чем на полтора. От трещин все зависит. Не думаю, что кто-то заметит, что она стала чуть короче.

– Хорошо, делайте, – убрав в карман квитанцию на ремонт клинка, жандарм