Андрей Бондаренко - Аляска золотая

– С плавсредствами предлагаю так: вам отходят две шлюпки и один катамаран, нам, соответственно, два катамарана и одна шлюпка. Собачьи упряжки? Первый рейс ваш, второй наш, ну, и так далее. А всё остальное – продовольствие, одежду, инструменты, огневые припасы, светильники, сосуды с барсучьим жиром – завтра с утра делим пополам. Договорились?

– Договорились! – кивнул головой Егор.

У палатки его ждал Ухов, схватил за рукав, жарко зашептал в ухо:

– Господин командор, я каяк с тремя атабасками уже отправил в Александровск. С письмом для Александры Ивановны – насчёт подлого боцмана Петровича. Ну, и забытый картофель они – на обратном пути – доставят в Доусон…

Весь следующий день был посвящён дележу грузов. Процесс происходил спокойно и слаженно, рядовой состав экспедиции никаких вопросов не задавал, мол, начальству виднее.

Когда лодки и катамараны со шведами – за пару часов до заката – отчалили от берега, Егор пригласил на рабочее совещание отца и сына Лаудрупов и Ивана Ухова. Дословно передав соратникам свой разговор с Йохансеном, он спросил:

– Что задумал драгунский капитан? Что значит это его решение – встать отдельным лагерем?

– Очень грамотное стратегическое решение! – заявил Лаудруп. – Это я вам как адмирал говорю! Во-первых, шведы будет располагаться выше нас по течению Юкона. Следовательно, теоретически могут перехватывать упряжки с русским золотом. Во-вторых, они, наверняка, по весне тронутся к Александровску раньше нас. Хотя бы потому, что ледоход в том месте пройдёт раньше…

– Какой в этом смысл? – непонимающе нахмурился Ухов.

– Объясняю специально для сухопутных! «Александр» и «Орёл» отойдут от Тайваня одновременно. Но «Орёл» – гораздо более быстроходный корабль. Поставит все паруса и придёт к Александровску первым, обойдя «Александр» недели на полторы. А там его уже будут ждать Йохансен с гренадёрами. Николая Савича шведы запрут где-нибудь, загрузят на борт «Орла» всё золото, которое на тот момент будет находиться в Александровске, и уйдут – куда глядят глаза…. Тут, господа, надо срочно придумать что-нибудь!

– Ничего придумывать не надо! – невежливо заявил Ухов-Безухов, нагло подмигнув Егору. – Всё утрясётся само сабо. Лично я так думаю…

С прибытием пополнения темпы строительства Доусона значительно возросли. Под началом адмирала Лаудрупа, назначенного генерал-губернатором поселения и всех его окрестностей, теперь трудилось двенадцать человек. Достраивались дома, склад и баня, была оперативно возведена кузня, заготавливались на зиму дрова.

Томас Лаудруп – в компании с шестью молодыми индейцами – был отправлен вверх по течению Юкона: искать новые перспективные золотоносные участки.

– Зимой крепостные и солдаты должны быть при деле, чтобы не сойти с ума от тоски, – решил Егор. – Следовательно, пусть тоже моют золото. Нам-то их добыча ни к чему, обойдёмся. А им, вдруг, да и пригодится. Впрочем, не знаю, как…. Мы же в официальную казну по-прежнему будем сдавать только пирит.

Егор с товарищами снова отправился к ручью Бонанза-Крик. В состав его отряда вошли супруги Уховы, волчица Вупи и пятнадцать атабасков. Все путники были серьёзно нагружены: необходимо было доставить к Бонанзе – длинным конспиративным путём – максимальное количество полезных грузов.

На берегу ручья установили два индейских вигвама и одну палатку, а большую часть продовольствия, разных вещей и инструментов разместили в пещере, рядом с «золотой кладовой».

– Придётся нам с тобой, Ванюша, осваивать профессии плотника и печника, – обрадовал Ухова Егор. – К зиме на входное пещерное отверстие надо будет навесить дверь, а в дальнем углу выстроить – из дикого камня – дельную печь. Крепостных же умельцев, как сам понимаешь, сюда приводить нельзя.

– Справимся, Александр Данилович! – заверил Иван. – Ни боги горшки обжигали…

Через трое суток, заготовив на зиму необходимый запас дров, атабаски ушли.

– Они будут зимовать километров на восемьдесят южнее, – объяснил Иван. – Там расположено стойбище индейцев племени тагишей.[37] А по весне молодые воины вернутся. Атабаскам нельзя зимовать вдали от их идолов. Айна? Ей можно, она особенная…

После ухода индейцев навалились дожди: скучные, нудные, безостановочные. Пришлось на добычу золота тратить не более пяти часов в сутки, посвящая остальное время сушке одежды и обустройству пещеры.

Дожди шли и шли, облетали – цветной каруселью – листья с деревьев, кругом было мокро и сыро, от постоянного контакта с водой у золотоискателей сильно распухли руки, донимал насморк и кашель.

– Вот в нашей России осень – красота сплошная! Какой воздух хрустальный! Как приятно пройтись по тихому осеннему лесу…. А здесь – чёрт те что! – кручинился Ухов. – Кругом – только вода. Под ногами, падает с неба, воздух весь ею пропитан – словно губка…

Тем не менее, запасы золота неуклонно увеличивались: было уже добыто более десяти пудов, в пещере даже пришлось оборудовать дополнительную кладовую. Причём, пока они пополняли запасы только за счёт самородков, не пользуясь промывочными лотками. Полосы вынутого грунта – вдоль обоих берегов Бонанзы – неуклонно удлинялись и расширялись.

– Промывкой грунта займёмся, только когда закончатся поверхностные самородки, – пояснил Егор. – Успеем ещё вволю покрутить промывочные лотки. Здешняя зима, она длинная…

В первых числах октября Егор и Уховы отправились на побывку в Доусон. Надо было помыться, постираться, привести в порядок одежду, поинтересоваться общей обстановкой. По дороге они, естественно, заглянули на Медный холм и, осуществив предварительную «кислотную» проверку, плотно набили два холщовых мешочка крупинками пирита.

В Александровске находился только адмирал Лаудруп да два простывших солдата, занятых плетением снегоступов.

– Господин командор, корабельные шлюпки на зимний период вытащены на берег и перевёрнуты, катамаран разобран! – дисциплинированно доложил Людвиг. – Остальные бойцы, включая моего Томаса, находятся на втором притоке выше по течению Юкона, в двадцати пяти километрах от Доусона, моют золото.

– И как успехи?

– Добыто примерно два пуда золотосодержащего песка и самородков.

Первым делом усталые старатели посетили русскую баню: первым Егор, за ним – Ванька и Айна. Баня была натоплена на совесть, Егор от души помахал берёзовым веником.

Когда после бани они сидели в светёлке дома, отведённого под проживание командного состава, и ужинали, распаренная и довольная Айна задумчиво проговорила:

– Русская баня – хорошо. У атабасков бань нет. И не было никогда. Но я почему-то помнить – баню. Словно уже бывала…. О снегоступах. Я видела, как солдаты их плести. Неправильно плести. Надо делать длиннее и шире. Здесь бывать много снега. Выше Вани…. Я завтра показать – как надо…

Перед сном Егор с Иванов тщательно смешали два пуда «мужицкого» золотосодержащего песка со своими двумя пудами пирита.

– Вот, Людвиг, потом можешь объявить народу, что у нас теперь уже четыре пуда золота, – хохотнул Ухов. – Пусть порадуются, родимые…

Утром их ждал неприятный сюрприз: температура воздуха резко понизилась до минус шести-семи градусов, всё вокруг превратилось в сплошной каток.

Пока Егор ходил к роднику за водой, то упал раз пять, сильно ушибив колено. А когда шёл обратно, то снова грохнулся, расплескав всю воду.

– Очень плохо! – нахмурилась Айна. – Надо идти обратно. К ручью. Могут дуть метели. Много дней. Всё завалить снегом. Надо идти к ручью. Прямо сейчас. Только очень скользко. Что делать?

Егор спешно изготовил три пары альпинистских «кошек»: наколотил в широкие дощечки коротких и толстых гвоздей – так, чтобы их острые кончики высовывались из досок на три-четыре миллиметра. При помощи верёвок они прикрепили эти дощечки к сапогам и тронулись в путь.

Несмотря на наличие «кошек», путешественники двигались вперёд очень медленно: до Медного склона они дошагали только через пять часов, проходя за час немногим более километра.

Задул противный северный ветер, пришлось, спрятавшись за прямоугольной скалой, сделать обеденный привал. Егор быстро развёл – благо фосфорных спичек теперь было в достатке – жаркий костёр. Айна и Иван разогрели над пламенем ржаные лепёшки, нарезали на порционные куски моржовое вяленое мясо и копчёную лосятину. На приготовление чая решили время не тратить: у каждого при себе имелась объёмная кожаная фляга с кипятком, на одну треть разбавленным ямайским ромом.

Когда трапеза подходила к концу, где-то недалеко раздался громкий отчаянный визг, сменившийся недовольным басовитым ворчанием.

Егор схватил в руки заряженное ружьё (то самое – английское, подаренное августовским торнадо), взвёл курок и осторожно выглянул из-за скалы.

Метрах в ста двадцати от костра лежал на спине, безостановочно суча всеми четырьмя лапами, гигантский чёрно-бурый медведь-гризли.