Хозяева океана - Сергей Фомичев

Торбей и городок Торки до сих пор были абсолютно неизвестны Ясютину. И как оказалось, не ему одному. До прошлого года об этой морской деревеньке мало кто слышал, разве что случайный путник наслаждался нетипичным для Англии итальянским пейзажем — домами, зажатыми между морем и холмами, монастырскими стенами, остатками римских укреплений. От одного названия Торбей, то есть бухта Тора, веяло древностью. Очаровательный пейзаж и руины стали привлекать отдыхающих, но до войны с революционной Францией людей сюда приезжало немного.

Однако с началом боевых действий здесь, как и во многих других городках побережья, обосновались флотские. Двумя веками ранее англичане ожидали Армаду, теперь высадку французской армии. На этот раз они не собирались покорно ждать милости от природы. Кто-то догадался, что горазд умнее перенести оборону к французскому берегу и заблокировать вражеские порты. Блокада, равно как охрана Канала, нарушение морской торговли противника и защита собственной, потребовали нахождения королевского флота сразу во многих местах. А ветер не всегда позволял подойти туда, куда хотелось адмиралу. Поэтому каждая удобная бухточка на побережье стала пристанищем и базой для пополнения запасов.

Торки стал местом передышки королевского флота, здесь же собирались и сбивались в караваны «индийцы» перед тем как покинуть Канал. Отдых офицеров и матросов поднял местную экономику, участились визиты офицерских семей. Так что вскоре городок обзавелся постоялыми дворами и почтовым отделением.

* * *

Дезертиров пришлось переправлять по двое по трое, чтобы не привлекать внимания. Сэм Рид с Мэтью сажали парней в Лондоне в карету на самые дешевые верхние места, а Билли с Ивановым встречали их в Торку и размещали на постоялом дворе. Дорога по суше представляла не меньшую опасность, чем спуск по Темзе, все причастные здоров рисковали. И быть пойманными на горячем и тем, что незадачливые беглецы могли свалиться с крыши — шутка ли просидеть наверху почти сутки проезжая по ухабистой дороге.

В Торку, чтобы привлекать меньше внимания, основную часть беглецов разместили на постоялом дворе «Птица в руках» на здешней Флит-стрит. Заведение занимало большой участок на западном берегу речки, находясь на отшибе от остального города (и формально относилось к ведению местного землевладельца). Там проще было затеряться среди многочисленных постояльцев, в то же время не мозолить глаза городским старожилам, гостям и властям.

С этих пор единственная проблема, что беспокоила Ясютина, заключалась в погоде. Торбей использовали как убежище при западных и южных штормах, но если вдруг свежий ветер заходил к востоку, корабли на внутреннем рейде подвергались серьезной опасности. И тогда «индийцы» могли собраться в какой-нибудь другой гавани, дальше к югу, а людям, что ожидали посадку, предстояло перебираться туда на наемных повозках. Этого момента Ясютин боялся. При переезде его беглецы наверняка выставят себя на всеобщее обозрение.

Поначалу всё шло идеально. Погода не изменилась и корабли прибывали туда, куда и планировали, однако, пришли они, к сожалению, без «Города Лондона». Тот из-за какой-то неисправности задержался в устье Темзы и Ясютину пришлось договариваться с офицерами «Кента» и «Королевы» без посредничества Сигера. Нужные имена он знал, предварительную договоренность имел, но личные связи часто играли куда большую роль. Ему удалось пристроить лишь трех подопечных. Два корабля вышли в море, не дожидаясь собрата «индийца», а большая часть беглецов продолжала сидеть тихо на постоялом дворе.

Затем, наконец, прибыл корабль Сигера. В городке вновь поднялась суета. Множество людей носилось по Торки, лодки сновали от корабля к берегу и обратно, офицерами и матросами докупались товары, жёны желали провести лишний час с мужьями, дети хотели посмотреть корабль. Спешка пришлась кстати. Среди шума беглецов по одному переправили на борт, сажая на пристани в наемные лодки вместе с вещами. Хотя поклажа подопечных состояла из минимума личных вещей, Ясютин добавил к ней множество писем, бандеролей с местными газетами, стопок книг, брошюр, ящиков с инструментами. Подобные отправления в Индию считались обычным делом, а сопровождающие груду вещей слуги вызывали у окружающих меньше подозрений.

Пришло время прощаться. Наверное Ясютин мог бы оставить себе смышлёного Иванова или мальчишку-барабанщика. С другой стороны, они связывали его с дезертирами и кто знает, чего рассказали бы на допросе, попадись в лапы правосудия на какой-нибудь мелочи.

27 мая «Город Лондон» покинул Торбей, поднял паруса и отправился в долгий путь. Ясютин с большим облегчением выдохнул и даже позволил себе распить на пару с Билли бутылку кларета. Вся операция обошлась ему в довольно крупную сумму, однако, емли подумать, вложение выглядело неплохим. Когда Сигер станет капитаном, проворачивать подобные дела будет намного проще. К тому же Ясютин наконец-то свалил с себя обузу.

Они вернулись в Лондон к началу лета.

Глава 24

Тихий океан

«Незеваю» не раз приходилось возить пассажиров и обычно они смотрели на шкипера с благоговением, как на божество, способное перенести их через море. Никто из них не претендовал на особое положение или на равенство с капитаном, никто не вел себя независимо. И вот теперь Митя получил целую толпу гвардейцев с полковником во главе, да члена Правления Складчины с пышкой свитой. Многие превосходили его возрастом, опытом, богатством, положением в обществе и даже если не говорили об этом прямо, то вольно или невольно подчеркивали превосходство словом, жестом, взглядом. За исключением, пожалуй, самой Галины Ивановны.

Как и многие моряки Митя считал женщину на корабле, если не злом, то во всяком случае досадной помехой. Женщины отвлекали моряков, вызывали ссоры, заставляли менять распорядок и привычки. В этом смысле богатые пассажирки мало чем отличались от доступных портовых девиц или туземок с людоедских островов. Ступив на палубу они неизменно притягивали к себе внимание, вызывали у моряков похоть и провоцировали соперничество.

Галина Ивановна, однако, воспринималась несколько иначе. Положение в обществе Виктории изначально ставило её куда выше всех прочих женщин, даже богатых пассажирок. Мало кто посмел бы даже мысленно примерить на неё образ доступной женщины, и уж тем более проявить это словом или действием. В её руках находилась власть, почти такая же, как власть капитана, а на суше даже и большая, что некоторым образом примиряло мужчин, уравнивая их в ничтожности. Митя подумал, что наверное поэтому люди легко принимают власть королев, императриц и прочих царственных особ.

При этом Галина Ивановна вела себя просто. Общалась, шутила, спрашивала, если что-то не понимала и охотно отвечала на вопросы других. Хотя в её распоряжении имелась целая кормовая галерея, она выходила на палубу и вставала рядом со штурвалом,