Барышня ищет работу (СИ) - Салма Кальк

— Приветствуем пришедших к нам хозяев этого прекрасного дома, — громко сказала я, и дети, на удивление, чинно поклонились.

Нам захлопали.

— Оленька Дмитриевна, вы чудо, — сообщила мне первым делом Анна Мироновна. — А то Адочка задержалась, она должна была поиграть на рояле, но пока её искали, вы и подошли, и как же чудесно у вас всё вышло!

Дальше та самая Адочка — сестра Анастасии Фёдоровны, барышня лет шестнадцати, села за рояль, и запела — сюрприз — ту самую песенку о маленькой ёлочке. Я тут же подхватила за руки ближайших детей и велела остальным становиться в хоровод, взрослые сделали то же самое, и дальше мы водили этот самый хоровод, как на любой ёлке у меня дома. Никто не возражал и не куксился — даже старшие дети.

А после Афанасий Александрович скомандовал — теперь подарки! И каждому юному герою была вручена коробка, кому-то побольше, кому-то поменьше, но без подарка не остался никто. Сладости, куклы девочкам, какие-то механические игрушки мальчикам, книги и что-то ещё.

И мне стало так хорошо, будто мне самой подарили все эти подарки.

— А теперь, дорогие, у меня сюрприз, — сказал Пуговкин. — Подарок для нашей Ольги Дмитриевны, которая так славно с вами управилась.

И все хлопали — взрослые и дети, а он подал коробку мне. Я развязала бант, сняла полосатую упаковочную бумагу, и увидела… три толстых книги. «Общие основы некромантии», «Виды нежити и её уничтожение», «Некромантия в судебной практике».

У меня будут свои учебники, я правильно поняла? Почему-то это растрогало меня до слёз. Вдох, выдох, поблагодарить.

— Большое спасибо. Это… это замечательно.

Меня окружили, тормошили и поздравляли с Рождеством, и взрослые, и дети.

— Ольга Дмитриевна, вы бездна талантов, — улыбнулся мне Авенир Афанасьевич.

— Благодарю, но я этому училась, — пожала плечами. — Если бы не магическая сила, быть бы мне учительницей.

— Значит, пусть дальше судьба даст вам научиться много чему ещё, — поклонился мне он.

9. Сила, могучая и неодолимая

9. Сила, могучая и неодолимая

Наутро я пробудилась в самом прекрасном расположении духа. Накануне вечером Пуговкины принимали гостей, и я натанцевалась от души. Даже на балу у городского головы в Сибирске не было так хорошо, потому что там — под надзором ехидной Софьи, а здесь — просто так.

Нет, на меня смотрели, ещё как смотрели. Потому что новое лицо, как везде. И очень даже были готовы с этим новым лицом поближе познакомиться.

Меня приглашали и сыновья Афанасия Александровича — оба, и муж Алёны Афанасьевны, и ещё пяток некромантов — все они либо преподаватели факультета, либо на том факультете что-то делают, аспиранты и лаборанты. В основном светлой, даже белесой какой-то масти, это что, фирменная масть некромантов? Например, Алёна — очень светлая блондинка, её братья — тоже. И другие, от очень светлого золота до серо-пепельного через прямо серебристо-белый. Так, стоп, Соколовский тоже несомненный некромант, а он с чего брюнет? Или не все пепельные блондины — некроманты, и не все некроманты — блондины? Ладно, разберусь.

А пока музыканты играли вальсы и польки, кроме рояля принесли пару скрипок и флейту, и мы веселились ничуть не хуже, чем дети днём. Анна Мироновна оказалась тем ещё массовиком-затейником, и тоже умело рулила игрой в фанты и танцевальными забавами на базе тех же вальса и польки, которые танцевали решительно все. А ещё у стены стоял столик, куда складывали веера, сумочки и перчатки, там лежали карандаши и бумага, а молодой человек Лёвушка, аспирант Пуговкина, работал почтальоном, и носил всем записочки — гости поздравляли друг друга с Рождеством и наступающим Новым годом и желали друг другу всяческих благ. Даже мне три записки написали, а меня там, можно сказать, никто и не знает. Приятно.

В процессе подали ужин, и мы поели, но есть в корсете — это, скажу я вам, та ещё печаль. Ешь, как птичка, потому что тебя зашнуровали, и у тебя фиксированный объём. И все остальные дамы едят ровно так же. Интересно, они потом догоняются, или до утра терпят? Или всё же наедаются?

Я-то наелась. Когда стол ломится от угощений, то достаточно попробовать всего по ложечке или по маленькому кусочку — и ты уже сыт. Меня опекал Авенир Афанасьевич — следил, не пустуют ли моя тарелка и бокал. Мне понравилось.

И в итоге утром я проснулась с некоторой мышечной болью во всём теле — после танцев, понятно, и совершенно довольная и собой, и миром. Редкое для меня состояние, когда нет ощущения, что тебя обидели, тобой пренебрегли, ты снова упустила возможность, ты потеряла что-то ценное, у тебя маленькая зарплата, на которую ни оденешься, ни отдохнёшь, и дальше по тексту, на эту тему ещё можно придумать многое, и дома мне то и дело случалось так делать. Так вот, сегодня утром мне ничего не хотелось придумывать. А просто подняться, одеться и выйти наружу.

В доме уже вовсю кипела жизнь, хозяева как раз собирались на завтрак. На мне повисли младшие дети, Ариша и Андрюша — в точности как дома, когда я проходила в школе преддипломную практику. Так с детьми мы и пришли в столовую, и там дети ещё поспорили, с кем будет сидеть Ольга Дмитриевна, вот так.

Детей усадили родители, меня тоже усадили — между Авениром и Алёной, и дальше уже за столом взрослые обсуждали походы в гости, возможный выход днём кататься с горки и ещё какие-то развлечения для всех. А ко мне после завтрака подошёл Афанасий Александрович и сказал быть у него в кабинете через полчаса.

Да, я помнила, что он обещал начать занятия прямо сегодня. Мне очень хотелось, но разом с тем было страшновато. Но что поделать, это ж моя будущая специальность, и моя будущая жизнь, так?

Поэтому я поднялась на второй этаж в назначенное время, постучалась, дождалась приглашения, и вошла.

— Располагайся, голубушка, в ногах правды нет, — говорил Афанасий Александрович. — В книги-то заглядывала? — и смотрит хитро.

— Разве только заглядывала, —