Фактор роста - Евгений Викторович Сурмин

Нужно ли объяснять, что было дальше. После того как Магна признала поражение, эстафету подхватила, пусть менее ладная, за то более напористая медсестричка Людочка из 32-го медико-санитарного батальона. А потом уже понеслось. Для женщин так или иначе причастных к 4-му мех корпусу окрутить Ивана стало делом принципа. Как доносила «разведка» дело доходило до того, что целые женские подразделения выбирали из своих рядом представительниц, которым делегировалась нелёгкая задача охмурить Ивана. Информировали его и о желание некоторых львовских пани, да что там пани, даже супруги некоторых командиров и те готовы были видеть его своим зятем.

А что? Молодой, перспективный, вроде бы не урод собой и да, почему-то женский коллектив упорно считает его москвичом. Иван покривил бы душой если бы сказал, что львовские красавицы совсем ему не интересны. Быть молодым здоровым парнем и не реагировать на флирт симпатичной девушки просто невозможно. А если она ещё и красавица? Взять для примера хотя бы Аню Фишман, дочку управляющего Львовского отделения Госбанка.

Внешне девушка совсем не соответствовала своей фамилии. Анну скорее можно было принять за полячку или даже скандинавку. Фигуристая, высокая блондинка с правильными чертами лица, пухлыми губками и тёмно-синим цветом глаз дружила со спортом и с гордостью носила значок ГТО второй ступени, то есть могла дать фору большинству его оболтусов.

Анна зацепила Ивана не только внешностью, но и тем, что при знакомстве совершенно его проигнорировала, оставаясь в рамках холодной вежливости. Девушка ему нравилась, и он очень надеялся, что больше не увидит её этим летом.

Парадокс? Отнюдь, если вы помните, что Иван в меру своих возможностей отслеживал обстановку в дивизии и окрестностях. Информации было море и совершенно открытой, нужно было просто уметь запоминать и сопоставлять важное.

Факт первый. В мае-июне активизировались всякие выродки из различных бандформирований. Это и боевики из ОУН[59] и участники различных польских националистических организаций навроде СВБ[60] и обычные уголовники. Причём руководители банд за редким исключением или сами являлись агентами иностранных разведок или так или иначе были с ними связаны.

Прикрываясь лозунгами о независимости, бандиты почему-то предпочитают воевать не с бойцами РККА или сотрудниками НКВД, а расправляться в основном с учителями, докторами, председателями колхозов и колхозными активистами. Хотя, нужно признать, хорошо доставалась и работникам партийных и советских органов.

Например, 27 мая был застрелен начальник Паниковецкого Райотдела ГКВД Львовской области товарищ Тихий. Ещё жарче обстоят дела в соседней Волынской области. Так 26 мая в селе Гуции Волынской области состоялся настоящий бой с бандой оуновцев. Кроме оружия у бандитов изъята оуновская переписка с военно-учебными пособиями и окружное знамя ОУН[61].

Спрашивается откуда Иван так хорошо осведомлён об устроенном бандитами терроре? Так угадайте, кто отдувается за весь корпус, когда органам нужна помощь армии. Первый раз его привлекли в конце апреля, наверно по принципу — Жук командировочный, если что и случится Жука не жалко. Но получилось справно, вот и стали потом товарищи чекисты стребовать Ивановых бойцов при всяком случае.

А дело было так. В конце апреля, числа примерно 25-го, оуновцы совершили налёт на школу в уже упомянутой Волынской области. Убили директора школы, учительницу и человек десять ранили. Кажется, в том числе и председателя колхоза. Разумеется, такой террор не остался без ответа. Про всё Иван не знает, но среди прочего чекисты провели несколько облав. Вот в одной такой облаве они и поучаствовали. Два отделения бойцов под командованием Ивана да плюс санитар.

По рассказам Макея Жук всегда представлял оперов НКВД этакими битыми жизнью волкодавами. Реальность оказалась несколько иной. Нет, может быть, в Москве в центральном аппарате они именно такие. Но вот товарищи милиционеры, к которым прикрепили Ивана до волкодавов немножечко не дотягивали. До овчарок или доберманов, впрочем, тоже, чуть-чуть. Но Жук своё мнение предусмотрительно засунул себе поглубже в карман и не отсвечивал. Стоял, где скажут и смотрел куда скажут. Что ещё большего от оцепления требовать.

Этим бы всё и закончилось, если бы Ивану не поручили отконвоировать трёх подозрительных задержанных. На первый взгляд обычные крестьяне — угрюмые, в пропылённой долгой дорогой одежде и чуть заискивающие перед милиционерами. Троица шла на заработки во Львов, и даже имела при себе какую-то бумагу из сельсовета одного из колхозов Яворовскго района. Задержать их старший участковый уполномоченный младший лейтенант милиции товарищ Дидул решил скорее для отчётности, чем подозревая в чём-то конкретном. И обыск задержанных поэтому провёл соответственно, лёгонько похлопав ладонями по верхней одежде.

Конвойным делам Ивана специально не учили, но зато он прекрасно знал какой урон можно нанести человеку простым гвоздём или даже, скажем, осколком стекла. А учитывая, что и конвойные, по сути, вчерашние колхозники, да ещё по прикидкам Жука лет на десять помладше задержанных, рисковать он не собирался.

Блюдя субординацию, Жук отвел главного милиционера в сторону и попросил разрешения обыскать задержанных нормально. Впрочем, если бы Василий Григорьевич, а именно так звали участкового Дидула, не согласился, Иван всё равно бы всё сделал так, как сам считал правильно.

— Что, товарищ старший сержант, неужто забоялся? Твоих то хлопцев почитай два десятка будет, — поддел Жука милиционер.

Только вы же помните: «Лучшая подруга бойца — лопата». Те, кто на курсах вёлся на такие провокации, не просто много бегал в полной выкладке, но ещё и пробовал себя в роли экскаватора. Разумеется, вместе с остальными парнями своего отделения. Вы пробовали копать землю зимой? И не пробуйте. Как правило, одного раза хватало, чтобы отбить всякую охоту делать что-то «на слабо».

— Верно, Василий Григорьевич, боюсь. Случись что, вы за меня будите письма писать родным? Ваш сын погиб, потому что командиру-придурку было лень следовать элементарным правилам безопасности, и он забил на все должностные инструкции. Так?

От такой постановки вопроса милиционер немного прифигел и на пару секунд даже выпал из реальности. Но Василий Григорьевич человеком был опытным, даже можно сказать, тёртым. Уже не первый год работающим в милиции. Да и обстановка на западной границе Союза не располагала к излишней рефлексии и учила вычленять главное. А главное, как понял участковый уполномоченный Дидул, было в следующем. Первое, присланный старший сержант был совсем не так прост, как казалось на первый взгляд. И второе, случись что этот сержант без сомнений и колебаний виноватым сделает именно его, скажет запретил начальник обыскивать задержанных.

— Да ты что, старшой, я ж шучу. Тебе их конвоировать тебе и решать, что и как делать. Мне вон тот, постарше который,