Сирийский рубеж 3 - Михаил Дорин

местах, поэтому не столь сильно пострадали.

— Потери?

— У сирийцев есть потери, а у нас двое легкораненых. Зато по командному пункту не попали, — рассказал Батыров.

— Совсем? Даже в сторону КП не стреляли? — уточнил я.

— Да. Ни один снаряд не упал ближе 500 метров. А ведь там весь генералитет был. В машину Басиля Асада попали, но его там не оказалось. Он в другой ехал.

На последних словах Димона я призадумался. Вот уж действительно странно, что били по базе, по машинам сына президента, и всё мимо.

— Мда, ничего не меняется, — ответил я, скрестив руки на груди и пройдясь вдоль вертолёта.

Батыров на меня внимательно смотрел, ожидая продолжения разговора.

— Сань, вот это твоё выражение лица мне знакомо. Что у тебя там за выводы родились? — спросил Дима.

— Стандартные выводы. Очередной слив информации. Теперь уже со стороны тех, кто был с нами в подвале. Знали, куда и когда бить. К тому же дождались, пока выйдет наружу Басиль Асад.

Батыров почесал слегка небритый подбородок и покачал головой.

— Думаешь, что не вертолёты были целью?

— Наши машины — дополнительная цель. Либо противник хочет, чтобы мы думали, что били только по вертолётам.

Спустя несколько минут появился сирийский топливозаправщик в сопровождении БМП и ещё нескольких пикапов. Мой вертолёт быстро заправили и подготовили к вылету. Уже через пять минут мы с Кешей приступили к запуску одновременно с вертолётом Батырова, который забрал с собой и Хачатряна с Ибрагимовым.

На подлёте к базе Эт-Тияс я установил связь с руководителем полётами.

— 302-й, я Тифор-старт, посадку рассчитывайте на полосу. Далее вам встречающие подскажут, куда встать.

— Понял вас, — ответил я, рассматривая последствия удара по базе.

Ещё два часа назад здесь всё было спокойно. Тифор виделся опорной точкой в сирийской пустыне, ровный прямоугольник лётного поля в песках.

Над базой висел тяжёлый колпак дыма, солнце в нём вязло тусклым световым пятном. Вдоль периметра зияли воронки. На песке видна чернота от взрывов. Где-то ещё рвался боекомплект, который попал под один из снарядов душманов.

Вокруг аэродрома «нарезали» круги вертолёты сирийских ВВС, осуществляя облёт и поиск противника. Правда, надо было это делать раньше.

— Посадка, 302-й, — доложил я и начал заруливать по рулёжной дорожке.

Пришлось принять влево, чтобы объехать две воронки от разрывов эрэсов, попавшихся на пути.

Несколько вертолётов, стоящих на стоянке, были превращены в металлические скелеты. Переломанные лопасти выглядели как крылья у погибших птиц.

Пара топливозаправщиков, находящихся рядом со сгоревшими Ми-24, выглядела как закопчённые коробки.

— Выключение по готовности, — доложил я, зарулив на указанное техниками место.

— До вылета, 302-й.

Выйдя из кабины и спрыгнув на бетон, я осмотрелся по сторонам.

Два самолёта МиГ-23 на дальнем краю полосы в капонирах дежурного звена превратились в чёрные пятна. Даже фонарь кабины спёкся и сполз в сторону стеклянным бликом. Позади МиГ-23 в воздух поднимался густой дым, пахло горелой резиной, керосином и металлом.

Вокруг суетились люди: солдаты в пыли, пожарные машины с чёрными от копоти бортиками, заливающие водой горящий ангар с обрушавшейся крышей. Там раньше был склад. Теперь же зияла выжженная дыра.

— Они тут как следует прошлись, — заметил Кеша.

Я только кивнул. Слов не находилось. Осмотрев оставшиеся в строю вертолёты, мне пришло в голову сравнение.

— А мы как будто на островке среди пепла, — указал я на нашу стоянку, где не было повреждений.

Я снял шлем и положил его на кресло в кабину. Вокруг стоял запах пожара, который был более густым и въедливым, чем когда-либо.

Пока Кеша ушёл в класс в здании высотного снаряжения, я отправился проведать раненых техников. Двоих ребят уже перевязывал наш фельдшер.

— Разрешите, доктор? — спросил я, заглянув в кабинет медосмотра.

Бойцы в оборванных футболках сидели на койке и спокойно ждали окончания обработки ран.

— Товарищ командир… — начали вставать ребята, но я их остановил.

— Сидите. Вам нужен покой, — махнул я рукой.

— Мы готовы работать дальше, несмотря на ранения, — объяснял один из них с ранением в ногу и руку.

У второго была уже перевязана голова и забинтованы обе руки.

— Благодарю за такое рвение, мужики, — поблагодарил я их.

Фельдшер сказал, что раны не серьёзные, но в госпиталь отправить техников нужно. Я пообещал, что первым рейсом отправим. Сейчас нужно разобраться с теми вертолётами, которые будут работать дальше по задачам группировки.

Только я вышел из кабинета врача, меня тут же перехватил Могилкин.

— Сан Саныч! Командир! Так нельзя! — возмущался он.

— Конечно, нельзя. Орать, как ты, в присутствии командира может только кот. И то в марте.

— Виноват. Меня отправляют в тыл. Везти раненых. А там в Пальмире…

— Приказ ты от командования получил? — уточнил я.

— Да, но есть же вон ещё два экипажа Ми-8. А вдруг…

— Петруччо, ты приказ получил?

— Так точно.

— Вот и выполняй, дружище, — ответил я и прошёл в направлении класса подготовки.

Не успел я и нескольких шагов сделать, как меня вновь окликнул Могилкин.

— Командир, там в Пальмире… короче, там сейчас всё сложно. Наши войска блокированы. И сирийские вертолёты уничтожены на базе. Сейчас спешно вызывают с Дамаска. Может мне остаться? Вдруг понадоблюсь здесь? Ну эвакуация же нужна нашим бойцам с передовой.

Я посмотрел на Могилкина, который так отчаянно хотел полететь в район Древней Пальмиры. Как мотылёк на огонь.

— У тебя есть приказ — доставить раненых в госпиталь. Это не меньшая эвакуация, чем из Пальмиры. Выполняй, Петруччо, — спокойно сказал я.

— Есть, товарищ командир, — вытянулся Могилкин и вошёл в кабинет фельдшера, чтобы сопроводить наших техников.

В классе было много людей. Тут и мои подчинённые, и сирийские лётчики. Вот только вертолёты теперь есть пока только у нас. Рядом с картой стоял задумчивый Сопин, а за центральным столом сидел полковник Каргин. Он просматривал фотопланшеты с изображением Пальмиры.

Здесь же было двое сирийских командиров с эмблемами «Сил Тигра» на плече.

— Сан Саныч, только вас и ждём. Присаживайтесь. Пора лететь в Пальмиру, — заявил Виктор Викторович.

— Думаю, что долго нам беседовать нельзя. Надо быстрее решать, — сказал я, подойдя к столу и склонившись над фотопланшетами.

Сопин отвлёкся от карты и подошёл тоже.

— Основные бои сейчас в районе амфитеатра и храма Баала. Боевики оттуда были выбиты,