Сирийский рубеж 3 - Михаил Дорин

которые не успели уйти в сторону сразу.

Огненное облако поднялось вверх, и колонна остановилась окончательно.

— 302-й, 323-му на связь, — прорвался в эфир один из моих лётчиков.

— Ответил.

— 30 километров до вас.

То что на душе стало спокойнее, это ещё ничего не сказать.

— Понял, 323-й. Астра-1, 302-му, — запросил я командира группы на высоте 939, пролетая рядом с ней.

Отвечать с земли мне не торопились. В эфире уже звучал позывной авианаводчика, который занял позицию в районе Балата. Похоже, и там ситуация нормализовалась.

— 302-й, я Астра-1. Позицию заняли. Спасибо за работу!

— До встречи, — ответил я, поглядывая на расходомер.

Скорость на приборе была 180, когда мы вышли из района работы. Навстречу уже летела ещё одна пара Ми-28, начиная отстреливать редкие тепловые ловушки.

Тянуть до Тифора мы не стали. Только обнаружилась пригодная посадка в районе, который контролировали сирийцы, сразу начали выполнять заход.

— А вон и Рубен с Рашидом, — сказал Кеша.

И действительно, рядом с дорогой, на ровной площадке уже стоял Ми-28. С ним рядом было несколько машин с сирийскими флагами. А двое лётчиков стояли в стороне и активно махали нам руками.

— Радуются. Приветствуют нас, — спокойно сказал Кеша, выдохнув после столь напряжённого боя.

— 302-й, ответь 110-му, — запросили меня в эфире на русском.

— Ответил.

— 302-й, вам команда от первого подбирать площадку и садиться. Далее ждать команды на земле.

— Так и планировали. Передайте, что площадку наблюдаем. Заход с посадкой.

Но следующая информация меня удивила ещё больше.

— Понял. Вас слышат. И для информации — Тифор закрыт. База атакована.

Глава 30

Новость об атаке на базу была почти что шокирующей. Пока неизвестен масштаб повреждений, но само событие вызывает у меня желание выругаться и вспомнить об «арктическом звере».

— Да как так-то⁈

— Мы не с ополчением воюем, Кеша. Так что где-то пропустили.

Подробности придётся узнать позже. Какие бы они ни были печальные.

Земля постепенно начала приближаться в процессе выполнения посадки. Вертолёт заходил на посадку тяжело. Будто сам устал вместе с экипажем. Небольшая вибрация шла по корпусу.

— ПЗУ включены, — произнёс я по внутренней связи, обозначая включение пылезащитных устройств.

Пыль и камни летели во все стороны, закрывая обзор впереди.

— Давление установлено. 30… 20… 10, — вёл отсчёт высоты Кеша.

Через пару секунд Ми-28 коснулся земной поверхности, и я опустил рычаг шаг-газ.

— Выключение, — выдохнул я, выводя рукоятку коррекции влево.

Несущий винт остановился, и я открыл дверь кабины, впуская прохладный пустынный воздух. Сухость ощутил мгновенно, а Кеша и вовсе начал чихать.

— Будь здоров! — крикнул я Петрову, который от очередного чиха чуть головой не ударился об фюзеляж.

— Спасибо. Как там в фильме говорилось: ' — Вот это драка была?', — сказал Иннокентий, снимая с плеча автомат.

Я кивнул и медленно выбрался из кабины. Прогнувшись от усталости в спине, я подошёл к Петрову. К вертолёту в это время подошли Хачатрян и Ибрагимов. Вид у каждого был уставший, как у бурлака на Волге. Я заметил, что у Рубена даже коленки вспотели и на комбинезоне проступили тёмные пятна.

— Командир, мы уже отсюда никуда. Базу атаковали. Ущерб пока ещё оценивают… ай, блин! — объяснил Хачатрян, облокотившись на фюзеляж Ми-28.

Он тут же отдёрнул руку, как будто обжёгся об вертолёт. Я сделал пару шагов к Ми-28 и увидел пробоину, края которой были острые.

— Наши вертолёты хорошо держат удар, — сделал вывод Рубен, потирая ладонь.

— Согласен. «Боевой мышонок», — похлопал я вертолёт в районе хвостовой балки. — Ждём команду техпомощи и дальнейших указаний.

В стороне, где сейчас шли боестолкновения, поднимались огромные клубы дыма. Разрывы были слышны всё чаще, а стрельба из пулемётов и зенитных установок не прекращалась.

Через 15 минут на горизонте показались два вертолёта Ми-8. Сделав круг над местом нашего приземления, они начали снижаться и произвели посадку на дорогу в сотне метров от нас. Как только вертолёты выключились, из грузовой кабины начали выскакивать солдаты и техсостав.

— Кстати, а что с редуктором случилось? — спросил я у ведомого.

Ибрагимов пожал плечами, посмотрев на Рубена.

— Командир, вот мамой десять тыщ раз клянусь! Хочешь верь, а хочешь нет. Говорю, как есть. Тысячекратно…

— Рубенчик, давай без прелюдий.

— Сан Саныч, я уже почти закончил. Эм… чтоб меня черти…

— Да говори уже! — хором сказали мы втроём.

— Понял, по-братски говорю. Скрежет какой-то, над головой зашумело, лампочка загорелась. А уже перед посадкой и давление масла в редукторе скакнуло, как Рашид на ту повариху…

Тут Рубену моментально прилетел кулак в плечо.

— Эу, я тебе что сказал⁈ Зачем так говоришь⁈ Я к ней подошёл по-братски… ну, по-мужски. И предложил отойти в сторону. Я не виноват, что там кровать была…

Я улыбнулся, переглянувшись с Кешей. Пока «братья по-разному» спорили, ко мне подошёл заместитель по инженерно-авиационной службе, прибывший с техниками.

— Сан Саныч, как тут у вас? Через полчаса топливозаправщик выйдет, чтобы вас дозаправить. Вам команда перегнать вертолёт, — сказал мне Евгений Михайлович Гвоздев.

— Да я уже понял. Что у нас на базе?

— Двое с осколочными ранениями. Один вертолёт сгорел. Похоже, что не зря мы по вашей команде всё расставили по базе.

— Рассредоточение техники — не самая надёжная, но необходимая мера для снижения потерь. Кстати, на борту Хачатряна действительно редуктор… того, короче. Нагрузок не выдержал, — указал я на другой Ми-28.

— Это как⁈ Такого не может быть, чтобы не выдержал, — удивился майор.

Для Гвоздева такое слышать странно. Но в моём прошлом подобная проблема была на первых образцах Ми-28. Главный редуктор ВР-28 пропускал только 3300 лошадиных сил, тогда как двигатели выдавали почти 4500 л. с. Отсюда и повышенные нагрузки на корпус и конструкцию редуктора. Соответственно и снижение его надёжности.

— Может. Видимо, не исправили конструкторы, — выдохнул я.

Пока Кеша и экипаж Хачатряна разговаривали с техниками, ко мне подошёл Дима Батыров. Вид у него был не самый спокойный. Я не успел ничего спросить, как он тут же начал рассказывать об ударе по базе.

— Там всё плохо. Ударили с миномётов и эрэсами. Куда охрана базы смотрела, мне непонятно. Техники побили у сирийцев достаточно. Такое ощущение, что знали, куда бить. Наши вертолёты стояли в разных