Воронцов. Перезагрузка. Книга 8 - Ник Тарасов

Она кивнула, прижимаясь ко мне:

— Хорошо. Я просто боюсь немного.

— Я понимаю, — я погладил её по волосам. — Но всё будет хорошо, обещаю.

Мы спустились вниз. Матрёна сразу засуетилась:

— Барыня, садитесь, покушайте! Вам сейчас хорошо питаться нужно!

Машенька послушно села за стол. Я присоединился к ней, хотя уже позавтракал.

Через час раздался стук в ворота. Савелий открыл, и во двор въехали сани с Захаром и незнакомым мужчиной средних лет. Степенный, в добротной шубе, с кожаным саквояжем в руках.

Я вышел на крыльцо встречать:

— Пётр Иванович?

— Я, — кивнул он, спускаясь с саней. — Вы Егор Андреевич Воронцов?

— Да, — я протянул руку. — Спасибо, что приехали так быстро.

Он пожал мою руку — крепко, уверенно:

— Захар Иванович сказал, что дело срочное. Где пациентка?

— Проходите, — я провёл его в дом.

В гостиной сидела Машенька, Ричард рядом с ней. Акушер поздоровался, представился:

— Пётр Иванович Белов. Давайте посмотрим, как вы там, матушка.

Он осмотрел Машеньку внимательно и тщательно — прощупал живот, послушал сердцебиение ребёнка через специальную деревянную трубку, задал множество вопросов о самочувствии, болях, движениях ребёнка. Ричард стоял рядом, наблюдая с профессиональным интересом.

Наконец Пётр Иванович выпрямился:

— Ну что ж, — сказал он задумчиво, — ребёночек действительно неправильно лежит. Тазовое предлежание, если точно.

— Это опасно? — тихо спросила Маша.

— Может быть опасно при родах, — честно ответил он. — Но не всегда. Во-первых, ещё есть время — ребёнок может перевернуться сам. Такое бывает. Во-вторых, даже если не перевернётся, я принимал роды с тазовым предлежанием много раз. Главное — опыт и правильные действия.

— А что нужно делать? — спросил я.

— Во-первых, — Пётр Иванович повернулся ко мне, — хорошо, что приехали заранее и не затягивали. Кто знает, как ближе к родам дорогу бы перенесла, особенно зимой. Здесь я смогу наблюдать, контролировать состояние. Во-вторых, — он снова посмотрел на Машу, — вам нужен покой. Больше отдыхать, не перенапрягаться, правильно питаться. Никаких тяжестей, никаких резких движений.

— Я буду следить, — заверил я.

— Хорошо, — кивнул акушер. — Я буду навещать раз в неделю, проверять состояние. А когда придёт время родов — я буду здесь, с вами, пока всё не закончится благополучно.

Машенька облегчённо выдохнула:

— Спасибо вам.

Пётр Иванович улыбнулся — впервые за всё время:

— Не за что, матушка. Это моё дело — помогать новой жизни появиться на свет.

Я проводил его в прихожую, там достал кошелёк:

— Сколько я вам должен за осмотр?

— Три рубля, — ответил он.

Я отсчитал пять:

— Возьмите. И ещё вопрос — когда придёт время родов, вы сможете находиться здесь постоянно? День, два, сколько потребуется?

— Смогу, — кивнул он. — Так и сделаем.

— Договорились, — я протянул руку. — Спасибо ещё раз.

Он пожал её и уехал. Я вернулся в гостиную, где Машенька сидела с Ричардом.

— Ну как? — спросила она с надеждой.

— Всё будет хорошо, — заверил я, обнимая её. — Он опытный, знает своё дело. Будет наблюдать за тобой, а когда придёт время — примет роды.

Она прижалась ко мне:

— Мне так легче. Он внушает доверие.

— Мне тоже, — согласился я.

Ричард добавил:

— Да, хороший специалист. Видно, что знает своё дело. С таким акушером можно быть спокойным.

Я посмотрел на часы — уже почти полдень. Нужно было ехать на завод, дела не ждали.

— Машунь, — сказал я, — мне нужно на завод. Дела там важные, генерал Давыдов ждёт. Ты тут отдыхай, Матрёна и Дуняша позаботятся. Ричард рядом, если что.

— Езжай, Егорушка, — кивнула она. — Я тут посижу, отдохну.

Я поднялся наверх, переоделся в более официальную одежду — нужно было соответствовать статусу консультанта тайной канцелярии. Спустившись вниз, позвал Захара:

— Готовь сани. Едем на завод.

— Сейчас, Егор Андреевич, — он быстро вышел во двор.

Я попрощался с Машкой, наказал Матрёне и Дуняше присматривать за ней, и вышел на улицу. Сани уже были готовы. Мы с Захаром сели, и тронулись в путь.

Город жил своей обычной жизнью.

Мы ехали по знакомым улицам — мимо торговых рядов, где торговцы нахваливали товар, мимо трактиров, откуда доносились пьяные голоса и гармошка, мимо церквей, где благочестивые старушки ставили свечи.

— Егор Андреевич, — окликнул меня Захар, — смотрите, кто это там?

Я посмотрел в указанном направлении. У лавки стоял знакомый экипаж с гербом на дверце. Рядом прогуливался мужчина в дорогой шубе, с важным видом осматривающий выставленный товар.

Отец.

Андрей Петрович Воронцов во всей красе — высокий, представительный, с седой бородой и надменным выражением лица. Он о чём-то беседовал с купцом, видимо торгуясь.

— Остановись, — велел я Захару.

Сани притормозили. Я спрыгнул и направился к отцу. Тот повернулся на звук шагов, узнал меня. На лице мелькнуло приятного удивления:

— Егор? — воскликнул он. — Ты что здесь делаешь?

— Здравствуйте, отец, — слегка поклонился я. — Я теперь в Туле живу. Переехал на длительный срок.

— Переехал? — он изумлённо посмотрел на меня. — Зачем?

— По делам, — уклончиво ответил я. — И жене скоро рожать, нужен хороший акушер. В деревне такого не найти, — развел я руками.

Лицо отца дёрнулось. Он молча кивнул, пробормотал что-то невнятное — то ли «что ж ты сразу не сказал», то ли просто проворчал недовольно. Потом резко развернулся, махнул рукой своему кучеру:

— Подавай экипаж!

Я стоял, недоумённо глядя ему вслед. Отец сел в экипаж, и тот тронулся, быстро скрывшись за поворотом.

Вот так встреча. Что это было? Радость? Разочарование? Честно — ничего не понял.

Я вернулся к саням, где Захар ждал с непроницаемым выражением лица.

— Поехали дальше, — сказал я, садясь.

Мы продолжили путь. Я сидел, задумавшись. Отец всегда был человеком сложным, гордым. Наши отношения не складывались, вернее отношения с тем Егором, в тело которого я попал. Но последний визит в родительский дом был хорошим. Что же было сейчас — оставалось непонятным.

Через двадцать минут мы подъехали к воротам Тульского оружейного завода. Массивные ворота, над ними герб — двуглавый орёл с оружием в лапах. Караульный вышел из будки:

— Кто такие? По какому делу?

— Егор Андреевич Воронцов, — ответил я.