Лилит - Никки Мармери

смирение. Последние станут первыми, говорили проповедники. Но женщин это не касалось.

Тем, кто был с ними в первые дни, женщинам, которые последовали за Мариам, были равны мужчинам, давали деньги на наше дело, а потом стали первыми женщинами-апостолами и священниками, отказали в их роли. По сути, на том же основании, которое я постоянно слышала: потому что женщины прокляты за непослушание Евы в Эдеме. Первая женщина была слаба, несовершенна. Она служила источником всех грехов. Она не должна вести мужчин.

Но в этих местах женщин боготворили, и так было всегда. В каждом городе поклонялись своей главной Богине, хотя все они были одинаковым воплощением Матери Сущего: Артемида, Астарта, Ашера. И София – воплощение мудрости. Здесь царицы правили империями, вели войны и побеждали. Этих женщин не прельщала покорность, молчание и спасение через агонию родов.

Гнев разбудил в Мариам талант проповедницы, и у нас появились последовательницы. Сначала по одной-две в каждом городе, через который мы проходили. Дальше тонкая струйка превратилась в ручеек, потом – в реку, потом – в потоп. Молодые женщины оставляли суженых, женщины постарше бросали семьи. Вдовы, несчастные, одинокие. Не желая по очевидным причинам называть их апостолами, Мариам считала их ученицами.

Их привлекали ее уверенность и простота. Им нравилось видеть женщину, которая не боится говорить «нет». Она не совершала чудес, не исцеляла, не воскрешала мертвых и не изгоняла демонов. Вместо этого Мариам поражала последователей словами, волшебством и радостями мира, своей любовью к земной жизни и ни к какой иной.

Где бы мы ни появлялись, мы разбивали лагерь под сияющими звездами и танцевали до поздней ночи под ритм барабана.

– Это пульс вашей Матери, – говорила Мариам, повторяя слова, которые я когда-то сказала Серах. – Она всегда с вами.

В прекрасной, благоухающей соснами Пинаре, что у подножия могучей горы Крагус, она предложила последователям:

– Спрашивайте меня о чем угодно.

Вопросы полились стремительным горным потоком.

– Как мы одолеем смерть? – спросила Феба, ясноглазая девушка, присоединившаяся к нам, когда мы переправлялись через бурную реку у Ксанфа.

– Мы никогда не одолеем смерть, – ответила Мариам. – Бессмысленно и пытаться. Думайте об этом мире, ибо другого не будет. Если вы любите жизнь, то должны принять смерть. Не следует бояться ее.

Артемисия, шедшая с нами от окрестностей Сидимы, задала другой вопрос:

– Должны ли мы поститься и бичевать себя, чтобы угодить Всемогущему?

– Ваши тела – дар Богини-Матери, – сказала Мариам. – Зачем отказывать телу в том, в чем оно нуждается? Зачем вредить тому, что ценнее всего?

Тавифа, молодая вдова из Патары, подняла руку:

– Я слышала, что христиане говорят…

– Хрестиане, – поправила ее Мариам.

– Пусть так, сестра. Они говорят, что мы все едины в Боге, но это единство – мужское. Они утверждают, что женщины через сексуальное воздержание могут стать мужчинами и обрести Божью любовь. Это так?

– Нет, – покачала головой Мариам. – Противоположности необходимы. Без мужчины и женщины не бывает новой жизни. Бог, требующий от женщины стать мужчиной ради Его любви, это Бог не от мира сего.

– Но нам говорят, что женщина несовершенна, ее тело порочно и нечисто, – подала голос Вереника, подруга Тавифы. – Некоторые женщины остригают волосы и постятся, пока месячные кровотечения не прекращаются, а груди и животы не усыхают. Разве мы не должны так поступать, чтобы обрести святость?

– Ты женщина. Ты уже святая, – ответила Мариам. – Что есть святость, если не волшебство творения? Мужчины говорят вам, будто они источник жизни, они насаждают ее в вас, в пустой сосуд, как семя сажают в землю. Но и в утробе, и в земле живет святость, ибо они создают дитя и дерево из крошечного семечка. Тело женщины есть источник всей жизни. Носите его с гордостью.

Ученицы повторяли ее слова, чтобы лучше запомнить, и продолжали проговаривать их даже во сне. Неудивительно, ведь ни один другой пророк не нес такого святого слова женщинам.

– Рождены ли мы во грехе? – задала вопрос Деметрия, матрона преклонных лет.

– Нет! – выкрикнула Мариам. – Потому что греха не бывает. Грех – это преступление, оскорбляющее Бога. Только дурак может представить себе, что младенец оскорбляет собственную мать! Не ищите осуждения или наказания: Она хочет, чтобы вы сами управляли своей жизнью.

– Противно ли воле Божьей иметь отношения с мужчиной? – спросила Пелагия, державшая за руку мужа, пошедшего за Мариам вместе с ней.

– Нет. Наоборот, это угодно Богине, – ответила Мариам. – Ибо из таких близких отношений проистекают радость, любовь и новая жизнь. Наши тела желают друг друга. Доверяйте своему телу. Это правильно и хорошо.

– А как насчет конца света? – поинтересовалась Хризама, миловидная уроженка Памфилии. – Как нам готовиться к нему? Муж мой оставил меня. Хрестиане велели ему блюсти целомудрие, потому что в будущей жизни рождать детей не понадобится.

– Они ошибаются, – заявила Мариам. – Не будет никакой будущей жизни. Наслаждайся жизнью нынешней. И без мужа, раз его так просто было у тебя увести.

Славься, Артемида Эфесская!

К тому времени, когда мы пришли в Эфес, с нами было уже три сотни последователей. У нас имелись деньги: дар от Апфии и Эриксо, двух богатых вдов из нашей паствы, которые оплачивали дорожные налоги, хлеб, мясо и одеяла для всех нас. Была у нас и охрана: Лаодика, утверждавшая, что происходит от воительниц-амазонок, некогда правивших этими землями, учила девушек сражаться. Она показывала, как использовать вес атакующего мужчины против него, как обратить проворство и хитрость в оружие. Ее отряд выстраивался впереди всякий раз, когда возникали проблемы. Слаженные действия, не говоря уже о ножах, которые воительницы носили в набедренных ножнах под туниками, удивительным образом отбивали охоту с ними связываться.

В священный город Эфес мы прибыли славным днем в середине зимы под высоким голубым небом. Над агорой, местом собраний, висело одинокое облачко, словно привлекая наше внимание. Но первым делом взгляды притягивал храм Артемиды. Величественный и огромный – вчетверо длиннее и втрое шире, чем храм Ашеры в Самарии. Каждая из ста двадцати семи сверкающих мраморных колонн была в два локтя в поперечнике и сорок локтей в высоту. Каждый пьедестал и фасад был украшен изображениями Богини – повелительницы животных, защитницы лесов, покровительницы деторождения и плодородия.

Во внутреннем святилище храма на троне из чистого золота сидела сама богиня. Вырезанная из кедра, она была одета в мантию с изображениями львов, леопардов, коз и быков. Грудь ее была украшена яйцами, символизирующими плодородие, а голову венчала диадема в форме полумесяца, как у Ашеры в былые времена.

Спускаясь по улицам, ведущим к общественным местам, мы повсюду видели