Девятый император - Андрей Львович Астахов

спутников. Из всех четверых он был самый трезвый. Толкнув в бок клюющего носом Шуйцу, Ларион встал, приветствуя командира.

- Перепились, ишачьи дети! – Субар схватил за шиворот корчмаря, вырвал у него кухоль с медом.- Воды неси холодной, рассолу побольше!

- Ждали тебя с трепетом в душе, со смирением, - заговорил Жила, обращаясь не к Субару, а к столбу рядом с ним, - надоел нам плен нечестивый, вавилонский. Душа наша болит, во грехе коснея…

- Помолчи, человече, - Лихоня усадил Жилу на лавку. – Хороши воины, с такими в самый раз на монголов идти.

- Что узнал, Субар? – спросил Ларион, которому очень не понравилось выражение глаз половца.

- Что узнал? – Субар показал в хищной улыбке мелкие зубы. – Узнал, что вы распоясались, напились, как свиньи. А еще узнал, что монголы вот-вот будут здесь. Они уже под Тверью, Дмитров взяли, к Кашину идут. Что, хорошие вести я вам привез?

- Так надо в Торжок спешить, предупредить воеводу Радима! – воскликнул мигом протрезвевший Ларион.

- Не надо, - сказал Лихоня.

- Что ты сказал? – не понял смолянин.

- Мы не поедем в Торжок, - сказал Субар.

- Истинно, истинно говорю вам, - бубнил в столешницу Жила, - что всякий верующий в меня…верующий в меня…. Что там дальше, не помню. Бо пьян мерзопакостно, аки поганый язычник.

- Почему это мы не поедем в Торжок? – допытывался Ларион.

- Потому что я так решил! – отрезал Субар. – Мы поедем на север. Торжок все равно не выстоит. Хочешь жить, Ларион, едем с нами.

- Не, - Ларион покачал головой. – Я позора не хочу. Ты что, Субар? Баганы* в тебя вселились?

- Нет. Я в своем уме и даже не пьян. А ты, видать, не понял, что монголы идут.

- Мы же воины! – воскликнул Ларион. – Нас воевода послал, а мы.… Одумайся, Субар, не делай глупостей!

- Да что с ним говорить-то! – До сих пор дремавший Шуйца внезапно поднял голову, уставился на Субара, сжал кулаки. – Все это семя половецкое ложью да коварством дышит. Сейчас я с ним потолкую по-свойски!

Что случилось потом, не понял никто. И предотвратить не успел. В тусклом вонючем полумраке корчмы заметались тени, раздались ругательства и вопли. Шуйца с поднятыми кулаками бросился на Субара, но стоявший подле своего соплеменника молодой Узун подставил новгородцу подножку. Шуйца упал на стол, перевернув его. Правда, через секунду он уже был на ногах и кинулся на Узуна. Половец попытался ударить Шуйцу ножом, однако новгородец, обладавший медвежьей силой, заломил Узуну руку, и нож упал на пол. Ларион бросился к ножу, чтобы отбросить его от дерущихся, но не успел. Шуйца схватил нож первым и вогнал его Узуну в правое плечо по рукоять.

- Аааааааа! – завопил дурным голосом Субар и рубанул новгородца саблей наискосок, от ключицы до пупка. Шуйца еще несколько мгновений стоял, выпучив глаза и хватая ртом

* Баганы – злые духи

воздух, потом рухнул на лавку, забрызгав своей кровью Жилу.

В корчме стало тихо. Ларион переводил безумный взгляд с дергающегося тела Шуйцы на Жилу, шумно блевавшего прямо на стол. Субар, выйдя из столбняка, бросился к Узуну. Молодой половец сполз по столбу на пол; Субар подхватил его, попытался остановить кровь.

- Рудой* истечет, - с жестокой откровенностью сказал Лихоня помертвевшему Лариону. – А все он, мед проклятый. Все смертоубийство у нас на Руси – на пьяную-то голову…

- Молчи! – Субар дрожащими руками перевязывал рану Узуна, который от боли и страха почти лишился сознания, только стонал. – Рана неопасная, ничего не задето.

- Теперь хочешь не хочешь, придется ехать в Торжок, - сказал Ларион.

- Здесь найдем знахаря, - подал голос торчин Анбал, до сих пор молчавший.- Я с Субаром.

- Тьфу ты! – Ларион беспомощно смотрел то на половцев, то на Анбала, то на Лихоню. – В тати идти? На разбой? Так, что ли?

- А у нас теперь выбора нет, - сказал Лихоня. – Не хочешь с нами, так ступай себе с Богом. Никто тебя не держит.

- И пойду! – Ларион обвел всех тяжелым взглядом и, пошатываясь, вышел из корчмы. Анбал хотел было пойти за ним, но Лихоня остановил торчина.

- Пусть проваливает, - сказал он. – От такого все равно толку не будет.

- Он на нас донесет, - сказал Субар, вытирая рубахой убитого Шуйцы окровавленные руки.

- Пускай доносит. Тебе не все ли равно? Назад пути нет. Наша дорожка теперь от Торжка идет.

- Узуну нужен лекарь, - Субар показал на раненого.

- Хозяин! Меду покрепче! – крикнул Лихоня. – Сейчас рану медом зальем. Кровь, я вижу, ты остановил. А лекаря найдем; наверное, он тут есть.

- Ночь уже, - сказал Анбал, глянув в окошко корчмы. – Тело надо убрать.

- Вот и займись, - велел Лихоня. – Выволоки его за ограду и брось в сугроб. Утром найдут, пока разберутся, что да как, мы уже далеко будем.

- Вспомнил! – Субар радостно потер руки. – Смерд этот говорил, что в Чудовом Бору есть баба-знахарка. Едем! Тут недалеко совсем.

- Вот это дело, - Лихоня медленно, со смаком допил мед. – А то вы все кричите и руками машете. И лошадь у меня теперь с седлом будет, от этого бедолаги наследство. Поднимай этого смерда, или бросим его?

- Нужен он нам, дорогу покажет, - Субар помог раненому встать на ноги, осторожно повел к двери.

- Вставай, раб Божий! – Лихоня пнул скулящего Жилу. – Повезло тебе, пока не прирежем. Столько народу монголы побили, а такой, как ты жив. Несправедливо!

Глава 6 (окончание)

Липка, стараясь не встречаться взглядом с предводителем разбойников, сухопарым раскосым половцем, склонилась над раненым, осмотрела рану, попыталась ощупать отек вокруг. Раненый застонал, но в сознание не пришел. Медленно, чтобы хоть как-то выиграть время, девушка начала мокрой тряпицей обтирать уже засохшую кровь на плече и груди Узуна.

- Ну что? – нетерпеливо спросил Субар. – Что скажешь,