Военкор - Михаил Дорин

руками и царапинами на лицах. Те самые бойцы, которые вместе с сирийским коммандос взяли штурмом Рош-Пинна и уничтожили базу наёмников Блэк Рок.

— О, Алексей Владимирович! — крикнул один из бойцов, узнав меня.

— Приветствую! — махнул я рукой.

Казанов вышел из машины и подошёл ко мне ближе.

— Я вас подожду. Поговорим после построения.

Через минуту подали команду «становись». Я быстро встал в строй и выровнялся с соседом.

— Владимирыч, как думаешь, что будет сейчас? — спросил он у меня.

— Скажут спасибо. Кого-нибудь наградят. Вон, видишь, сколько собралось «причастных», — сказал я, намекая на стоящих справа от нас офицеров.

Они сразу выделялись тем, что были в слишком наглаженной полевой форме.

— Неделю назад эта группа прилетела. Не знаю для чего, но они были в Рош-Пинна. «Быт» смотрели, — сказал мне сосед.

Наверняка очередная комиссия, которая захотела перед окончанием боевых действий в них поучаствовать. Ну и награды собрать.

Стоящие рядом со мной были только-только с больничных коек. Кто с перевязанной рукой, а кто и без руки. Все выстроились вдоль полосы. Жара, несмотря на вечер, ещё прижимала.

Напротив нас были сирийские солдаты из почётного караула. В руках у знамёнщиков на ветру развевались флаги Советского Союза и Сирии, а рядом с ними несколько столов.

Двое сирийских офицеров вынесли накрытые подносы и расставили их на сдвинутых столах.

В этот момент подъехали машины. Из первой бронированной «Тойоты» вышел министр обороны Сирии — Мустафа Тласс, в белоснежной форме с золотыми погонами и в солнцезащитных очках. Его сопровождали охранники и переводчик. За ним из ещё одной машины вышли главный военный советник генерал-полковник Яковлев, с которым я уже пересекался на базе в Эс-Сувейде.

— Точно он, — шепнули слева, реагируя на появление министра. — Видел по телевизору, как он ужинал с Хафезом Асадом.

Тласс был высоким, с седыми висками. Его золотые погоны блестели на солнце. Он шёл неспешно, осматривая нас всех взглядом, в котором не было пустого одобрения или театральности. Министр смотрел глазами, полными уважения.

Он подошёл к трибуне и заговорил на арабском через переводчика.

— Сегодня вы не просто солдаты. Вы — железный щит этой земли. Вам противостояли лучшие израильские войска, техника, авиация. Они били вас днём и ночью! Но вы выстояли…

Министр оглядел ряды. На мгновение остановился взглядом на мне.

— Я благодарю вас. Верховный главнокомандующий Аль-Асад благодарит. Народ Сирии в долгу перед вами. В час великих испытаний, когда империализм Запада открыл пасть и готовился нас перемолоть, мы вместе дали отпор.

Он говорил долго и воодушевлённо, со свойственной арабским военным страстью. Его фразы переводил худощавый капитан в выцветшей форме советского образца, явно из старшего состава переводчиков.

А потом началось то, ради чего мы, собственно, и собрались. К микрофону подошёл командир сирийской бригады.

— По приказу Верховного Главнокомандующего Сирийской Арабской Республики, за личное мужество, стойкость и героизм в боях с сионистской и западной агрессией в деле защиты Сирии и Ливана, наградить… — начал он, подняв лист.

Рядом с Тлассом стоял офицер с подносом, на которой лежали сирийские медали и ордена. Ещё один офицер подавал министру обороны награды.

Бойцы слышали свою фамилию, выходили из строя и получали ордена, которые лично вручал министр. Тласс прикреплял колодку на грудь и крепко пожимал руку, что в арабской армии значило немало.

Каждому он успевал сказать несколько слов и сделать какое-то пожелание.

Я уже чувствовал, что подхожу к очереди. Где-то внутри защемило, но не от гордости, а скорее от усталости.

— За храбрость и доблесть, проявленную в ходе боевых действий, наградить специального корреспондента газеты «Правда» Карелина Алексея Владимировича орденом «За Военные заслуги» третьего класса!

Я шагнул вперёд, всё ещё прихрамывая. Когда подошёл к Тлассу, он посмотрел на меня с гордостью и крепко пожал мне руку.

— Спасибо вам, Карелин. Ради Сирии вы до конца исполняли свой долг, — сказал он на арабском и начал прикреплять к левой стороне груди орден.

Это была бронзовая восьмиконечная звезда, лучи которой в виде пушечных дул прикрыты многолучевым сиянием из заострённых двугранных лучиков. В центре в венке из дубовых листьев пятиконечная звезда с штралами между лучей в виде пятиугольников, в центре полумесяц, вписанный в круг. На венке восседает расправивший крылья орёл.

Лента ордена муаровая, красного цвета с двумя белыми полосками по краям. Тласс вручил мне коробочку с сирийской медалью и добавил.

— Мир вам!

Глава 25

Награждение через несколько минут завершилось. Мустафа Тлас быстро ещё раз всех поблагодарил и также быстро убыл. Каких-то громких речей не было. Взгляды стоящих со мной рядом солдат, прапорщиков и офицеров уже были направлены на открытую рампу Ил-76.

— Алексей, вы с нами? — подошёл ко мне один из бойцов, поздравив с наградой.

— Пока я ещё в госпитале, — ответил я, но тут же подумал о Казанове.

Виталий Иванович стоял рядом с машиной, на которой мы приехали, и… держал в руках мой рюкзак. Когда он успел его стащить с госпиталя, понятия не имею.

— А может быть, и с вами. Пойду у знакомого спрошу, есть ли места на «Илюше», — ответил я собеседнику и направился к Виталию Ивановичу.

Подойдя к машине, я протянул руку, чтобы забрать у Казанова свой рюкзак.

— Спасибо. Иванович, ты же волшебник, причём не в голубом вертолёте, а реальный? — спросил я.

— Я похож на того, кто верит или совершает чудеса? — улыбнулся Виталий.

— Мда, согласен. Не очень тебе идёт реноме хорошего человека. Однако, за время командировки здесь, я надеюсь, хоть на одну услугу с твоей стороны наработал.

— Допустим.

— Организуй мне вылет домой.

Казанов посмотрел по сторонам и посмеялся.

— Лети. Вон самолёт, — ответил Виталий.

Я обернулся, чтобы посмотреть на стоящий за спиной Ил-76. Он стоял на бетонке аэродрома Тифор, как огромный кит на суше — серый, массивный, с открытым грузовым люком. Все его элементы были открыты: рампа опущена, гермостворки и боковые створки открыты. Ещё и боковая дверь нараспашку.

— А что я в Союзе скажу про паспорт? Усы, лапы и хвост — вот вам мои документы?

Но Казанов продолжал улыбаться.

— Лети, Лёша. Вон самолёт, — повторил он, сел в машину и уехал.

Я решил убрать мой орден в рюкзак. Когда я его открыл, обнаружил в нём и мой служебный паспорт, и паспорт гражданина